Почему не сказать прямо! - Устал, больше нет сил. Почему надо идти, туда, куда тебя гонят. Почему (надо), значимее чем не хочу? Чего я боюсь: что, мне будет больно? Да мне уже больно, мне уже невмоготу. Но боль не последнее чувство. Этот в пошлом, пьяный аллюр, от которого только столпы пыли вдоль дороги, да испуганное истеричное гоготание тупых, вечно не довольных, гусей, что так и тянет нагадить, по середине дороги, что бы кто ни будь наступил, и желательно босой ногой. Правда и за мной, тоже водится этот грешок, но это скорей от обиды, ведь я, не могу, глядя в лицо своему обидчику, сказать, все что я о нем думаю. Так уж устроены наши отношения. Вот и приходится от обиды находить варианты. Но замечу, справедливости ради что мои варианты более заметны чем гусиные, а отсюда наступить в них не заметив, гораздо сложнее. Эх судьба моя не легкая. Ведь не задалась моя жизнь с самого начала. Не задалась с того самого момента когда я отделился от матери. Вывалился можно сказать прямо на сырую землю, поросшую мокрой утренней травой и слегка прикрытую пучком колючей соломы. Тот кто первый меня увидел, по моему, как мне тогда казалось, был не опытным, и после процедур с пуповиной, видно решив что он что то не до делал, придя ко мне на седьмой день, обрезал мне переднюю плоть. Спустя некоторое время, когда все уже было позади, я увидел своего обидчика, оправляющим малую нужду. И тогда я все понял. Он поступил со мною, так же, как кто то, поступил когда то с ним. Но одно обстоятельство тогда меня сильно развеселило. Та самая унизительная и непонятная процедура. Меня эта унизительная процедура, ни чуть не испортила, чего нельзя было сказать про него. Помнится, я не сдержано заржал, за что больно получил в бок палкой.

Вообще, странный он был. Приходил потом ко мне, все травы какие то носил, на бок прикладывал, да поглаживая, все тихонечко так приговаривал, будто пел. Мол,- не сдержался я, ты уж прости, бог весть, что в голову пришло, как черт попутал. Пьяный, что возьмешь.- А мне, хоть бы в горло ему вцепиться, ан нет, уж больно руки у него хороши. Словно тепло из них, прямо в сердце. И так хорошо становилось от тех рук, что и не хотелось чтобы это кончалось. Но рана зажила и все стало как обычно. Тогда я и подумал, что, для того что бы тепло его рук вернуть, без дрына, не обойтись. В ту пору, отдали меня, учиться бальным танцам. И так меня это увлекло, что про дрын тот я даже забыл. Уж не знаю как, но все эти пиафе, кюре, пируэты и пассажи, так меня закрутили, что я не заметил как пролетели без малого шесть лет. Будто пронеслись прибавленным галопом. Нет конечно за это время тоже были и пинки и плети, но все это было не так. Нет конечно тоже потом приходили, гладили. Но все было не то. Не так пахли травы, не те слова говорили, и не было того тепла в руках. Помню сон мне приснился… будто стою я в поле которому нет конца. Стою я очевидно по середине, трава, до живота. И от травы той запах поднимается, какой то очень знакомый, но какой, не могу вспомнить. И такой сыростью дождливой, от нее тянет, что даже пар из широких ноздрей, а с верху солнце нещадно жжет, будто кожу со спины хочет скрутить. Хочу я, спину то, свою, в траву спрятать, а не могу, ноги как не мои. Будто колья, кто, к ним привязал, да так широко расставил, что даже и набок упасть не получается. Проснулся я в ужасе. Вокруг, все тоже одинокое помещение, где я провожу вот уже много времени, и к которому даже привык и отношусь к нему с уважением. И тогда я понял, я же наверное какой то особенный. Ведь не случайно меня отметили, пусть немного унизительно. Ведь по суте, кратковременная боль не что, по сравнению с той лаской, которая следует потом, пусть даже и по больному месту. И я принял решение. Я начал хандрить, стал не послушным и не внимательным к партнеру. Но мое окружение, было достаточно воспитанным, чтобы отвечать на мое поведение, простым рукоприкладством. И мне стоило большого труда, чтобы меня перевели на работу по проще. Терпение их кончалось. Да, я все таки добился своего, и теперь меня хлестали по правому и левому боку по чем зря. Но счастье мое было не полным. Меня не кто не жалел и тем более не лечил. Ко мне не кто теперь не приходил, не пел извиняясь, и не о каком тепле рук, речи, конечно, быть не могло. В отчаяние, я, старался всем показать, что я не такой как все. Я не обычный. И в конце концов, случилось то, из за чего сегодня я здесь. Я просто сломал себе ногу. Нет не нарочно, случайно. Пытался показать им пиафе. Но не учел всех обстоятельств. И вот теперь я стою в длинном, грязном, мало освещенном, узком коридоре, и пытаюсь протиснуться к двери, которая странно открывается, исчезая куда то в верх. Мне очень больно и не удобно двигаться, но я иду, подгоняемый палками. Из за той странной двери, очень сильно пахнет чем то тревожным, по моему это запах ржавого железа. Не ужели за этой дверью находятся пусть не те, но не менее, теплые руки. Иначе как объяснить почему так колотится сердце, да и боль не последнее чувство.