Наталья Мозилова

Колдовство любви

Чертенята в глазах твоих надо мною хохочут,
носят хворост на площадь, раздувают костёр.
Я, конечно, смешон. И не ангел, а лётчик,
рядом с женщиной-ведьмой. Весь - щенячий восторг.

Позвоночники крыш за тобой без сомнения
я ступнями босыми готов приласкать.
Рвать без страха плоды поцелуев смущения.
А потом - хоть куда. Смерть счастливых - легка.

14.IV.2014

Виски. Колотый лёд.
В холодильнике, точно в степИ:
глаз ничто не цепляет, 
лишь баночка мёда и дрожжи.
Из-под крана течёт.
Разбиваются капли о пирс
грязной мойки стеклянной,
стекают по трубам тревожно.

Диалоги с котом. 
Кот умеет с хозяином пить:
он лежит на коленях,
мурлычет, где нужно мурлыкать.
"Я живу сиротой.
Мне из всех мировых энтропий
мил распад впечатлений
на жемчуг желаний безликих...

Что, усатый, молчишь?
Осуждаешь, наверно, меня?
Хоть бы ты пожалел,
полосатая морда! Тоскливо..."
И бесплотны почти
тени прошлого явь оттеснят
роем диких шмелей
в коридоры архивных подшивок.

По углам в духоте
прежней боли разросся репей.
Даже кухонный стол
караулит внезапностью страсти.
Я счастливее тех,
кто решился без чувства терпеть.
Алкоголь от пустот.
Не убийца любви. Соучастник.

14.IV.2014

От Лилит до Лили Брик -
эволюция соблазна.
Ломкость, колкость слов и тел,
сплошь ловушки сладострастья.
Поднимает сочный бриз
флаги юбок на террасе.
Словно колокол взлетел:
бьёт, баюкает и ластит.
Новый Щеня плод колен
созерцая, тихо плачет.
Он готов под туфли лечь
новой Лили по-собачьи.
С материнским молоком
опыт прежних поколений
переняли, как закон,
маргариты и елены,
и способны повод дать 
для войны или романа,
вдохновлять и растоптать,
плахой стать и талисманом.
Всё изысканней игра,
завлекательнее кухня.
Точно, завтра умирать
зацелованной старухой.
Dolche vita, как мираж,
составная горизонта.
Маки губ и глаз Шираз
обещают солнце в сотах,
апогей любви земной 
и зенит - любви небесной.
Голос, запах, взгляд и вид
избалованной невесты.
Зазеваешься - ожог
от пружинящих пощёчин.
Крест любви всегда тяжёл,
если сердцем непорочен.

8.IV.2014