Дима Ухин

Немного выпало снега. Нет, сначала его было много, но потом он растаял, но не до конца, - и тогда похолодало. Ночью было ясно и светло. В небе существовали звезды. Рассвело. Замерзло. Травы, камни, собаки, люди, деревья - перестали совершать движения; вороны, конечно, каркали по привычке; дома - не жили.
Вышел на балкон: замерзшее пространство вокруг, а видно далеко, видно, как по Кольцевой дороге проплывают машины, и до горизонта - чахлые перелески защитного зеленого пояса. Обездвижено...
- У нас лайка, видишь, как хвост закручен... Ну, что, умница, хорошая девочка...
Подняла свою остренькую мордочку: глаза черные, нос черный, смотрит - вкрадчиво.
- Мы с ней каждый день гулять ходим. Вон туда. Там, за девятиэтажным зеленым домом начинался овраг. Бурые палки замерзшей пижмы, коричнево-белые лохмотья снега, а дальше - лес, свиду респектабельный, а на самом деле - лесок: двадцать пять лет назад посаженные в ряд елочки - геометрически правильно, выдержанно, как на грядке.
- Ей там радость. Бегает, все чего-то роет, принюхивается. Летом - то она, небось, за лягушками охотится, а сейчас, вон-вон, гляди: мышь учуяла. У нас еще кот был, этим летом схоронили, важный такой был. Они вместе играли, наша еще совсем маленькая была, а все помнит. Там вот закопали. Проходим мимо могилки, а она все ищет его, ищет. Иной раз на меня так посмотрит: где, мол? А я что отвечу?..
Ничего. Только ветер слегка передернул длинные, нелепо торчащие голые стебли.
Две фигуры осторожно, чтобы не нарушить упокоенность пейзажа, удалялись в сторону леса, а впереди них бежала рыже-белая собака. Когда они скрылись, раздался счастливый громкий лай (ведь "лайка" все-таки), и над лесочком, овражком, домиками, с ленивым карканьем возникла большая стая ворон, сделав серое небо - серым в крапинку.