Яна Юзвак
DOWNSHIFTING С ВОСЬМОГО ЭТАЖА
* * *
Бодрится человечек —
наскальное письмо.
А человечка лечит
не доктор, а вино.
А человеку прочат
посмертье или смерть.
А он, дурак, хохочет —
не хочет умереть!
FATALITY MORTAL KOMBAT: ARMAGEDDON
Я фаталист — мне проще:
любить, натягивать чулки, жонглировать хрустальными шарами,
спать, пить с друзьями под утро, созерцать с похмелья собственный Армагеддон,
погружаться в нутро метрополитена, ловить ртом его резиновые сквозняки, —
линия судьбы постоянно меняет своё направление,
как разболтанные колки.
АНИМЛЕТ: ФАТА-МОРГАНА
когда бы не было преград
и диаманты в сто карат
и волосы почти до пят
но перекрытия — бетон
а бисера двенадцать тонн
и ты иллюзией объят
* * *
Место царя — на помойке!
Из интервью Владимира Весёлкина
Володе Весёлкину посвящается
Пчелиный яд, кровавый апельсин,
ты говоришь о выжженной пустыне,
о том, как катит сонный ассасин
врагов своих не головы, а дыни.
О том, что есть гашиш и океан,
внутрuконтинентальные границы,
и как в метафизический капкан
ты падаешь, целуя наши лица.
Но — выжжена пустыня на плечах
или отравлен голос рок&роллом —
ты любишь нас, как прежде, сгоряча
и презираешь старые короны.
ВОСХОДЯЩИЙ НОНЕТ: ПОПЫТКА УСТОЙЧИВОЙ ФОРМЫ
Там
и сям
балаган:
бьёт барабан,
бредёт караван,
качает на горбах
небо, пашет на волах
землю, — но тебе не надо
такого пыльного расклада.
СONTEMPORARY ART: ПОХОРОНЫ ЛЮБВИ
Я помню, как ты хоронил нашу любовь — с упорством сезонного маньяка.
Сначала прислал sms и напомнил мне, что прошло ровно 9 дней
с момента
нашего
расставания.
Потом через полгода я получила от тебя электронное письмо, в котором ты спрашивал,
как мне дышится на этом свете.
Кажется, я ответила, что — лучше, чем на том.
Годовщину ты весело отметил с друзьями — и об этом знал весь город:
на главной площади, сырой от слёз только что расставшихся любовников, вы поставили памятник из розового мрамора с жалкими датами жизни нашего романа
и даже установили чугунную ограду.
А сегодня я обнаружила в своём почтовом ящике твоё фото:
симпатичный призрак с выразительным лицом.
Теперь скажи мне вот что:
как тебе живётся в сердце с мертвецом?
ПЕРЕЗАГРУЗКА
Ctrl
Тёмная вода в твоих глазах,
сердце, поделённое на нельзя и можно,
ложью сшитое чрево, заполненное, как вокзал,
разъятое на имена, как творенье Божье.
Alt
Ты стоишь под куполом, стоишь под самим собой,
по сосудам жалко визжат слова-соловьи,
и высокое дерево, гнусавое, как гобой,
упадёт, разломится под тяжестью головы.
Del
Да чего же всё просто: задница, два соска,
на носителях памяти тонкое зеркало льда,
понимаешь язык bеаtbox, травяную природу ska —
«Парадокс, — говоришь. «Парадиз, — говоришь, — когда?»
Паровоз пустить под откос и косяк взорвать,
потерявший тело своё, по душе не плачет.
И хохочет под нами ночью курва-кровать,
и хохочет над нами утром соседский мальчик.
В ОЖИДАНИИ МОНИКИ
Весь день расчищали снежные барханы, сеяли соль,
потирали руки в предчувствии конца света.
К вечеру пошёл дождь и растопил
остатки зимней роскоши,
планы на воскресение,
все их труды.
Одно слово — дворники…
* * *
Середина нулевых
жидкая похлёбка
на своих кривых двоих
ты шагаешь робко
и шатаешься едва
под удары бонга
только важные слова
как всегда у Бога
ИСТОРИЯ НА УЛИЦЕ ЧИСТOВА
Пока меня здесь не было —
дом снесли, дом снесли,
землю выровняли белорусским бульдозером,
турецких строителей за шиворот приволокли...
Мне то, казалось бы, что — до этого странного дома?
У меня есть пальто, бутылка кубинского рома.
К тому же дом был заброшен и проклят навечно —
двухэтажка, построенная военнопленными немцами,
обычный сырой скворечник.
Но время от времени здесь, словно из-под земли,
возникал старый вонючий бомж,
ни на кого не похож, ничем человечеству не пригож,
жёг костры на земляном полу, стрелял у меня сигареты,
пережидал здесь московскую зиму, переживал столичное лето…
А когда напивался, ловил прохожих и кричал о мире, который погряз в грехах,
о людях, в погоне за внешностью растерявших внутренности — впопыхах.
Говорят, он успел превратиться в золу,
когда приехали пожарные и увидели огненный столб, уходящий в небо.
…Пока меня не было, пока меня не было
здесь, видимо, случилось чудо,
но люди так испугались, что —
этот дворец снесли,
турецких правителей приволокли,
и, кажется, всё забудут.
* * *
я люблю тире и отточия
многоточия и тире
Текст, разобранный по кусочкам
Храм, воздвигнутый на горе
* * *
Ты меня на длинной дистанции рассмотри!
Поверни к свету, раком поставь, с медицинским справочником сверяй,
ещё древние были пристрастны к таинственной цифре «три» —
половинчатой вечности, к чёрному ходу в рай.
А ты ищешь ответ почему-то в моих глазах,
и движенья мои оттого турбулентно-злы…
Полетели с тобой туда, где живёт Аллах!
Прилетели с тобой туда, где жуют козлы.
Тебе всё б качель чугунную раскачать,
да пустить её солнышком бегать вокруг земли,
и на трезвую голову в форточку закричать,
что тебя лунатики загребли.
Неужели такой замес и такой итог? —
На коротких дистанциях в вечности проку нет.
И по нервам твоим бежит электрический ток,
и глаза твои отражают нетварный свет.
СONSTRUCTION: ГОРОД ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ
Волчья ягода, сучье племя,
золотой отмоленный миллиард, —
кто принесёт к возведённым стенам
яспис,
сапфир,
халкидон,
смарагд?
Дождь ледяной, городская тема,
бесчеловечный наклон стропил, —
кто принесёт к поднебесным стенам
сардонuкс,
сердолик,
хризолит,
вирилл?
Ты остаёшься упорно с теми,
кто проклинает и гонит нас, —
кто принесёт к недобитым стенам
хризопрас,
аметист,
гиацинт,
топаз?
* * *
Обожгла горло о чужую песню,
«Неблагоразумно», — сказал доктор,
взял меня на прицел, включил зуммер
и — давай останавливать мгновение…
СЕКТОР ХОККУ: СПОТЫКАЧ
/1/ эгометрия
Девочка, говорящая о себе.
Девочка, живущая для себя.
Кроме зеркала, детка, в мире есть ещё пара пространств,
куда можно бросить свой томный взгляд…
/2/ нюанс
В этом доме
живёт (не)сбывшаяся мечта
её вещи
/3/ этюд
Лета акварель
художник пьёт и плачет
писал бы маслом
/4/ столичные сны
Высоцкий приснился —
ехали с ним на вокзал
струны менять
/5/ Ирон и Я
Обрамили наше фото
весь узорчатый багет
нам не выбежать за рамки
/6/ хирургия чувств
Поднебесный шёлк
вышит нитью суровой —
не снимайте швов
/7/ зимний микс
Капучинится
снег с грязью на улице —
зима-гурманка...
/8/ домино
Много плакала
лицо привыкло к маске
много смеялось...
/9/ перевёртыш
Хозяин медной горы
пусти же
хозяин бедной норы
/10/ критическая масса
В тебе больше,
чем нужно для жизни —
не умирай сегодня
/11/ высокий полёт
Прошла по небу птица,
шагами меря
земли пустoты
НАРДЫ-2005 (ИЗ ЦИКЛА «ИГРЫ, В КОТОРЫЕ ИГРАЮ Я»)
Так ходят в Персии войска
(непобедимо войско!) —
передо мной лежит доска
нардического свойства.
Меня стращали: «Не играй!
Игра пуста, как тыква!»
Заброшу зары на Синай —
что скажешь мне, Владыко?
Что так испытывать судьбу
нелепо? Даже страшно?
Но страх для игрока — табу.
Перемещаю шашку.
СИКВЕЙН: ВОЗМОЖНОСТЬ МАТЕРИКА (ЧИТАЯ УЭЛЬБЕКА)
Небытие
пещеристое, злое
затащит, изнасилует, накроет…
Кричи, лиши себя покоя —
там умирают Музыка и Слово.
* * *
сердце кирпичом
беседы ни о чём
глаза 12:30
сказать и удалиться
только кто-то, разглядывая мою ладонь, сказал, что у меня две линии жизни:
одна — длинная
другая — короткая
какая невинная самонадеянность! какая острая нотка…
раненному солдату отнимают руку, наливают водки
и отпускают жить
какие там, к лешему, линии?
сердце — приключение
волосы — растение
зрачки минус два
не цифры — слова
имеют значение
* * *
я тебя уже оплакала как мертвеца
тень по лицу слеза с моего лица
и когда вдруг вылетит смерть твоя из ларца —
в небо вонзится рёбрами изразца
я тебе колыбельную, ты мне — быль
по сусекам лунным скребёшь пыльцу
прилетай на землю ласкать ковыль
сапоги изнашивать на плацу
и когда ты дойдёшь до границы льда
и шатаясь встанешь на край земли
ты увидишь: жизнь твоя — как вода
и по капле смерть твою увели
Июль 2010, февраль 2011 г.
и ещё несколько несущественных дат
|