Яна Юзвак

ЧУЖАЯ ИНТОНАЦИЯ СВОИМИ СЛОВАМИ

* * *

Плакало моё платьюшко,
рыдали мои сапожки, —
по городу идёт чёрт с топором,
замысливает нехорошее.

А я ему — эй, ну что же ты?
Ведь это всё понарошку!
И если смотреть с высоты —
у всех копытца и рожки…

* * *

в своих мечтах
героиня мать
многодетный дворец
по кускам собрать

не забыть раздеть
свои чувства скрыть
превратиться в землю

* * *

Почитай мне сказку на ночь…
Анастасия Чеховская

мама, мама я седая
и с романами беда
под кабаньими следами
почва тёмная тверда

мама, мама что ты плачешь,
или это тает лёд?
мёрзни, мёрзни хвост собачий —
рыбка красная клюёт

а под нашими мечтами
синеоки облака
не рассказывайте маме
про Ивана-дурака

* * *

Вынь да положь им истину в формате mp3!
Чтобы звучала из четырёх колонок,
чтобы на коже лопались волдыри,
и у коровы священной мычал телёнок.

Я из пелёнок выросла так давно,
Боже мой, миленький, видишь ли, не успеваю
вволю напиться воды и залечь на дно
и через грани стеклянные выйти к…

Райскому яблоку негде упасть — на сваях
терем стоит, теремочек, Ноев ковчег.
Вот посмотри: я оттуда тебя забираю —
ну, а к тебе прилагаются тара и чек.

Вынь да положь! Ты кричишь, упираешься. — Ладно.
Ладно тебе, не надышишься — ветер и снег.
Из каталога небесного тянет прохладой,
и говорит не животное, а человек.

«СУХАЯ» АКВАРЕЛЬ

неуверенная в себе
с прыщавой душой
с жёстким чёрным волоском на бледном левом соске
каждое утро она повторяет злокачественные мантры о любви и счастье
а вместо зеркала пользуется фотошопом
её nickname вФээСБуке — Derzkaya*****Krasavitsа
она в активном поиске
она менеджер по продажам
она сыграла несуществующую свадьбу на Таиланде с реальным ублюдком из Строгино
она родила дочь-ангела, когда рванула Фукусима,
дала ей свою фамилию,
дала ей свои надежды,
дала ей зеркало

научила плакать, глядя на своё собственное отражение,

и отправила восвояси

* * *

надоел самому себе:
нестяжателен, благолеп
любишь пыль на своём горбе
и котлетку на белый хлеб

улыбаешься зеркалам:
созерцателен и брюнет
завтра в стельку, сегодня в хлам,
а вчера — вообще тупой —

размечтался, что ты поэт
и ушёл навсегда в запой

* * *

Выхожу и — Боже правый! —
друг валяется в канаве
и кричит, поднявши ноги,
точно выросли рога:

— Я большой поэт от Бога —
мне свобода дорога!

* * *

Уберите клоуна — он грустный:
на щеке кровавая слеза.
Помяните Бёлля или Пруста
там, где виноградная лоза

пробивает каменную почву
и даёт отменное вино.
Уберите клоуна — он ночью
наливает мальчикам Pernod.

* * *

Вот, говорят, участвуй в литературном процессе,
а, может, я сама как литературный процесс:
утром я в ужасе думаю о Дантесе,
ночью любовник приходит — ну, точно, Дантес!

* * *

Мёрзну на балконе,
выкуривая одну за одной
страницы — из пряного Салмана Рушди…

БЛЮЗ ДЛЯ МЕХАНИЧЕСКОГО СОЛОВЬЯ

Нику Рок-н-роллу

дай мне медную монетку
золотую одолжи
как сидеть в железной клетке
мне, свинцовой, расскажи

и как ртутью льётся время
по серебряной скале…
я не верю, я не верю
гнёздам, свитым на земле!

* * *

А лучше б
ты меня
остановила!
вру безбожно — да так что карие глаза становятся голубые
насадишь их на вилы и спрашиваешь: где, твою мать, женихи?
какие женихи, мама, я их давно убила
и вместо детей рожаю живые стихи
И лучше б
меня ты
благословила!

«МАНЕЖКА» В ПЕРЕСКАЗАХ

— Я загадал, что будет кто-нибудь из наших —
на баррикады лучше всем колхозом.
Когда мы с Серым заварили эту кашу,
наш друг как раз погиб от передоза.

— И, забирая воздух правым лёгким,
мы левым выдыхали лозунг бравый!
Сидят в тюрьме друзья — Зуфар и Лёвка.
…О времена, о мальчики, о нравы.

* * *

Говорили с ним о рае,
о небесных миндалях,
о любви друг другу врали
в кориандровых полях.

Вдруг он встал на табуретку,
как носатый какаду,
и сказал: «С тобой я, детка,
и в аду не пропаду!»

* * *

А ты, mon cher, умеешь делать ЭТО:
любить и путешествовать по сердцу —
от спрятанного под лопаткой света
до тьмы, разорванной на мегагерцы?

А ты, мой друг, умеешь делать сальто
солёным утром под глоток портвейна,
когда стекает с гор благословеньем
твоё сегодня или даже завтра?

А ты, мой ангел, любишь это небо,
когда земля теряет равновесье,
а из-под ног, как каменная глыба,
летит не жизнь, а то, что будет после?

* * *

край земли Тарханкут и полынные степи с обрыва
прямо в море несутся и падают скалами вниз
там меня первозданная оторопь тихо накрыла
там меня вызывали на бой, ну а после на бис

и до боли в ногах, до предательской дрожи в коленях
подымаешься вверх, проверяя на вшивость башку,
где под крымским вином нет и мысли о смерти и тлене,
и от солнца медового ты равнозначен божку.

ИЗ ПИСЬМА ТОВАРИЩУ

...Я ли это! Друг мой милый,
точно сон, неуловимый,
ты пиши о чудесах,
о загадочных лесах
и о том, как конопельку
превращает в карамельку
добрый дядька Беломор.
Всё. Целую. Твой аmor.

* * *

как бы это выразить словами?
словно поцарапано лицо
город перегнулся впополаме
бросив на прохожего лассо

и бежишь собачкой тротуарной
отмечая собственную тень
нео в старомодном боливаре
воин со звездою набекрень

…в воздухе танцуют светотени
зa угол красавица зашла
и сегодня был бы день рожденья
если б я вчера не умерла

* * *

полжизни приснится, пока переходишь дорогу
с три короба врёшь, что от водки тебе хорошо
и в поисках Бога отчаянно ходишь по блогам
и в поисках блага садишься в цветочный горшок

а там прорастаешь философом умалишённым
правдивый до чёртиков, трезвый как будто за руль
тебя поливают любовницы, сёстры и жёны
тебя называют фенoмен и в руки берут

какие-то дети чужие родные шалавы
с открытыми ртами — и всё норовят повредить
в цветенье моём не оставишь меня, Боже правый?
зелёный — приснилось — пора уже переходить

ОСМАНО-СКАНДИНАВСКИЙ ДАСТАРХАН

Был и я в плену волос,
Бредил ими смладу.
Гёте
Сны — это совсем не то, что мы видим, когда спим.
Орхан Памук

здесь и навсегда — почти в изгнании
получив по морде на вопрос
Лола, воплотившая Германию
в цвете не полотен, а волос

лореляй отсюда без сомнения
под щелчок затвора и «яволь»
турок, продающий сновидения
за глоток баварского и боль

* * *

Бедный мой болванчик бабушка — танцующая голова:
едва слова, самаркандское золото — пахлава,
хворост воздушный, хруст азиатской земли,
конопельная лирика, физика конопли.

Но — пока ещё мы по эту сторону сна
отмечаем: эпоха ушла, закрыла веки тоска, —
каракурт паутину тянет с веретена:
обречённость кузнечика, будущность мотылька…

Круглый бассейн во дворе, арыки, шипящий асбест,
пыльный Ташкент и прохладный Юнус-Абад…
На картах небесных — ты скажешь — нет этих мест.
На небе — я слышала где-то — нет этих карт.

Память — предатель любви… Я кручу у виска
и не хочу забывать ароматы теней.
Эпоха ушла. Закрыла веки тоска.
Бедный болванчик небесный, помни о ней.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ «УТЕШИТЕЛЬНАЯ»

Если что-нибудь случится,
ты тогда не вой, волчица,
не рычи, бродячий пёс,
доводя дитя до слёз.

Выйди солнце из-за леса,
прокатись по улице,
рассмеши дурного беса,
что на детку хмурится.

Посмотри: на небе — птицы,
облака целуются…
Если что-нибудь случится —
всё равно забудется!

* * *

моё падение в июне
преображенье в сентябре
когда живёшь пуская слюни
и гoре вознося горе

и долу идолов спуская
за руку приводя их в ад
ты осыпаешься кусками
Господнему единству рад

и просыпаешься в июне
и засыпаешь в сентябре
по-прежнему дурной и юный
по-прежнему пока в игре

Февраль—сентябрь 2011 г.