ПРОЕКТ "ПОЛЯНА"


VOVA

из еще не дописанной книги
"ВСЁ О ВОВЕ"

…Что у меня еще по популярным исполнителям. Ах, да. Моисеев. Борис.
Когда у меня были еще товарищеские отношения с Игорем Сукачевым, он однажды предложил познакомить меня с ним, аппеллируя к тому, какой мол это замечательный артист и хороший человек. Мое окружение мне доносило о нем положительные слухи: он занимается благотворительностью, помогает бедным, одиноким старухам, дает деньги сиротам и т.д. и т.п. Я спросил Игоря: «И все-таки зачем? Мало ли на свете хороших людей? Хороший человек – не профессия. А вот артист он говенный». Нет, так нет. Не будем знакомиться.
В году этак 88-м нас с Аукцыоном пригласили в тьму-таракань с выступлением на конкурсе красавиц ткацко-прядильной фабрики. Представляете мое недоумение, когда я узнаю, что в этом шоу будет принимать участие «Берта» Моисеев со своим дуэтом «Экспрессия» (старый, первый состав) и Маша Распутина. Однако, это случилось. Мы садимся в поезд и в вагоне я обнаруживаю  Бориса со внушительной свитой. Раз так, знакомиться надо, ехать долго. Тогда я еще не курил, но в тамбур вышел за ним, и представился, упомянув Сукачева. Специально. Бросилось в глаза, насколько Моисеев держит оборону от мира, напряжение невероятное. С другой стороны, понятно, сколько идиотов лезет к нему со своим нелепым обожанием, либо грубыми наездами. Хамов везде полно. А так как мы в данный момент в одной обойме, едем на общий концерт, вежливо пообщаться стоит. Пообщались, одного секундного разговора было достаточно. Приехали. ДК был замечательный. Конкурс тоже. Победившая девушка на самом деле хороша. Первой пела Распутина. О, эти Гималаи!! Машу естественно туда отпустили. Ядерная бомба носилась по сцене, что по передовой на фронте, груди как ракеты, звук исходящий из глодины как сирена противоздушной обороны. Восторг. «Обосраться и не жить – лучше с девочкой дружить». Публика была разогрета основательно. Будущее подтвердило мое убеждение – быть Маше звездой в нашей стране. Быть. Потом вышел Борис и его леди. Несколько танцев-шманцев. И вдруг небольшая лекция. У него есть номер на музыку Бенни Андерсона из мюзикла «Шахматы». Девицы в нем появляются в пикантных костюмах, которые можно  увидеть в московском , питерском мюзик-холлах,в Фоли Берже или Мулен Руж. Ничего особенно шокирующего. Но,все же. Борис объяснял сидящим в зале, от чего и почему его роскошные девицы будут так почти одеты. Номер прошел. Публика давно потеряла дар речи, а я наблюдал свою группу, которая ради этого столпилась за кулисами. Ко мне тут же подошел наш клавишник и поэт Дима Озерский, ехидно улыбаясь, ласково блестя глазами, обронил: «Мы то думали, что ты голубой. А он тогда кто?» и удалился. Думаю, что даже не сиреневый. О таких в "тусе" говорят: «Печать ставить некуда». Одно дело видеть артиста по телевизору, другое дело – на сцене. В случае c Моисеевым могу высказать профессиональные суждения. Выгоднее он смотрится по ящику. О хореографии говорить не будем, вы не специалисты, и разжевывать элементарные вещи вам не стану. Коротко – вне всякой критики, это даже не критикуют, настолько это никак. Самоделка-самопалка. Когда моя бабушка видела на чьем-либо столе мельхиоровые столовые приборы, она презрительно тянула: «А… Серебро для бедных». Мельхиоровый наш-ваш Боря Моисеев… и поцелуйчик залу, и признание в любви залу, и вечная, как родовое проклятие, фраза: «Где ваши руки? Не вижу!» И прочая лабуда. Я думал, что подобной встречи никогда больше не повторится. Ан, нет.
Вторая встреча носила опосредованный характер. Когда-то на ТВ существовал проект под названием «Акулы пера», где среди прочих «трудяг-борзописцев» сидела моя приятельница Капа Деловая, жаля всех, никого не жалея. Собственно, эту программу я не видел, но позже о произошедшем Капа поведала мне лично. Моисеев настаивал, что на ниве пропаганды сценического секса он первый (что он единственная звезда в этом жанре). Капа его опровергла, упомянув меня. Борис глазом не моргнул. Профи, куда уж. «Вручил» мне «флаг в руки» и прочая. С другой стороны, эти сексуальные лавры мне ни к чему, а ему необходимы, раз он настаивал на своем «первородстве». Смешно.
И так как Бог любит троицу, третья встреча состоялась уже в Москве, не где-нибудь, а в концертном зале «Россия» на его шоу «Борис Моисеев и его леди». Сил нет, как я за него радовался. Учитывая, что где-то месяца за два за три до премьеры по телеку выступала Людмила Зыкина, которая своим хорошо поставленным голосом озвучила приблизительно следующее: я никогда на сцену не вышла бы с такими так называемыми мужчинами, как Моисеев. Жалко таких как он. По- матерински внушительно. А тут – ее имя в Бориной афише. «И на старуху бывает проруха». В столице есть у меня приятель Юрий Магомедов, с которым меня познакомил Дмитрий Ухин, погибший при нелепых обстоятельствах. В те времена Дмитрий работал на Юрия в офисе на Арбате. Ну, долго рассказывать. Как-то я заглянул в этот офис. Тогда я категорически нигде не работал (исключая очень редкие концерты), предавался пьянству и разборкам. Юрий мне сообщает, что Берта дает концерты в «России», и не сходить ли нам на них. Почему нет? Я упросил его купить билет на балкон, чтобы у меня была возможность» отступления» в сторону бара, так как выдержать все это убожество я не смогу. Это сейчас, когда я пишу эти строчки, я спокойно взгляну не только на шоу Моисеева, даже на шоу Пескова. По сравнению с этими творческими "поделками" посаженая на кол комсомолочка – более удобоваримое  зрелище. Уже в «России» я как мог задерживал Юрия в баре, и все-таки пришлось идти на пытку. Артиста швыряло по сцене в разные углы, сцена напоминала кладбищенский колумбарий, непонятным образом оказавшийся среди «долины ровныя». По центру стояла статуя некоей женщины в ниспадающих одёжах. Весь смысл песни сводился к тому,  что его лирический герой вовсе не такой, как  о нем думают, и мол, прости, мамочка, что твой сын не вписывается в социально-сексуальный ландшафт Родины. И все в таком духе. Актерище . Чуть статую не обронил на свою многоумную голову. Впечатляет. Сказать нечего. Атмосфера в зале была исполнена  литургического экстаза, наполненность и упоенность «откровением», снизошедшим свыше превышала мыслемые пределы  Дерзко и смешно. Однако, в те годины я вел себя подобно поздней Марлен Дитрих. Присутствуя где бы то ни было: премьеры, показы, киносеансы, тусовки, концерты, презентации, я любил негромко, но достаточно звонко комментировать происходящее. Несчастные зрители. Наконец, одна» вычищенная» домохозяйка не выдержала, и резонно спросила: «Если Вам не нравится, то, что Вы здесь делаете. И стоит ли мешать тем, кто пришел на это «светопредставление»?» Мне стало стыдно. С радостью я удалился в бар с мыслями не о Моисееве. С ним все понятно – вечная клиника – а о тех несчастных бабах с кухонь, копивших свою трудовую копейку для покупки дорогущих билетов, потративших уйму времени, чтобы привести себя в порядок и выглядеть достойно в этом престижнейшем концертном зале. Ради такого «причастия» они даже стали напоминать настоящих женщин.Я через бар спустился вниз к раздевалкам и с удовольствием со служительницам перемывал кости Борису. Слышал бы он, как дамы отзывались о его творчестве. Правда, я пресекал ехидство по поводу его личной жизни, объясняя, насколько достойно по-человечески он себя ведет в повседневной жизни. Бабушки замолкали и восхищенно охали. Поболтав, вернулся в бар, где обнаружил Юрия. Снова выпили, и тут он покупает шоколад, подает его мне с просьбой о хулиганстве. Я должен выйти в зал, и преподнести Борису шоколад на глазах публики. Во-первых, весь шоколад дарить Моисееву я отказываюсь – жалко. Хватит половины. Вторую половину лучше съем сам. Согласие на сие получаю безоговорочно. Второе. Без послания на обертке этот ценный «пердукт питания» подарен не будет. Второе условие принимается с восторгом. Цидулька пишется на обертке, и я шкандыбаю в зал. В те времена я одевался, как бомж. Правда, тщательно отстиранный. И только обувь у меня была всегда безупречной. Моя нищета бросалась в глаза. Алкоголем, сами понимаете, от меня» шманило» на многие метры. Мы же пить начали задолго до мероприятия. Я шел по левому проходу партера, а господин Откровение пел с леди Совершенством Ириною Понаровскою. На мое счастье пели они там же в центре левого прохода. Песня была душесчипательной. Для усиления драматизма они вцепились друг в друга, переплетя микрофоны, как бокалы при тосте «на брудершафт». В пору не петь, а целоваться. Шел я сознательно медленно. И тут гей-сообщество стало меня узнавать и по рядам пошел шепот. Узнали не сразу, но узнали и затаились. Я как подлая змея с низкого плие влез между артистами и жарким шепотком вякнул: «Для тебя, Боря! Обожаю!» и всунул плитку в его мужественные руки. Выскользнул обратно и еще медленнее пошел на выход, а из фойе прочь из концертного зала. Глядя в глаза Юре, я понимал, что он не верил мне до последнего шага. Пришлось убедиться, что и я способен на подлые поступки, и что моим разгоряченным сознанием можно иногда манипулировать. До сих пор мне стыдно за этот поступок. Каким бы артистом Моисеев не был, все же он артист. Это подтверждаете вы, ходящие на его концерты, вы, скупающие его DVD, вы, пищущие о нём жур-жмурналисты, вы хвалящие или ругающие это чудовищное пораждение Эроса-Танатоса. И я хам подтверждаю, что он как-никак артист. И при всех прошу у него прощения. А  мадам Понаровская попала «под горячую руку». Страстность и смелость и тут не оставили певицу. Ленинградская школа. Извиняюсь и восхищаюсь. Прошло очень много времени, прежде чем я снова пообщался с господином Магомедовым. Злость на него прошла, по себе я убивался больше и дольше. Сглупили. Как ни странно все живы и здоровы.
Финал главы о «легенде» советско-российской эстрады таков. На канале ТВЦ до сих пор существует проект, отдаленно напоминающий «Музыкальный ринг» господ Максимовых. На крохотном пятачке я наблюдал сосредоточенного Борю в пиджачке. Рядом возвышалась фигура, погруженного в собственную невероятную красоту, мужчины, имени которого не помню. Очень не плохой певец, укращенный роскошной почти хэви-металлической «ботвой». Певец страдал одним недостатком – тонны штукатурки украшали его богом вылепное лицо. Мужчины сражаются, публика сопереживает, ведущие изнемогают от напряжения, так как вопросики придумывать надо. И тут меня посещает мызля почему бы телевизионному начальству не соединить нас троих, только заменив незнакомого мне лично певца на Сергея Пенкина? Вот бы мы поговорили за жизнь, за одно наша массовая аудитория наконец-то воочую узрела бы, что я пою не хуже Принца Серебрянного, танцую, мягко говоря, круче Моисеева, кривляюсь смешнее и отвратительнее Пескова, покрываюсь пёрьями элегантнее блистательного Фили и единственный из мужчин и женщин на наших дёрьмовых эстрадных подмостках умею носить драгоценности и меха. Попутно кланяюсь фриковой звезде Шуре, мне тоже пора вставлять зубы. Я «промял» эту ситуацию на тв. Ничего не вышло. Не жаль. Не попустили мне столь злобный эксперемент. Я, как злобный неудачник, в таком духе всё и вспоминаю. О том, что я неудачник я прочел в интернете, где обсуждалось мое пьяное интервью, данное Гурукену для www.newsmusic.ru после фестиваля «Бархатное подполье». У какой-то интернетовской воши есть СВОЁ МНЕНИЕ. Даже такое я учитываю. Бабушка говорила в таких случаях: «Ни одна блоха не плоха». Права. Моя балетная мама нар. Артистка РСФСР А. Е. Осипенко не раз повторяла, как важно учитывать любое критическое замечание, касающееся твоего искусства. Значительно позже такую точку зрения я обнаружил в Библии, правда, там она возведена в Закон. Мария Каллас права – всем в своёй жизни я обязана врагам. Пока мне надоело писать об эстрадном мире. Поговорим о другом. О врагах. О милиции.

Продолжение следует…


Лицензия Creative Commons   Яндекс.Метрика