Четвертая принцесса

Предисловие

Однажды (да-да, однажды, оно всегда приходит неожиданно) я проснулся и увидел сон. Но к этой сказке он не имеет никакого отношения, а к тебе, мой многоуважаемый читатель, тем более, поэтому я, как некогда некий Даниил Хармс, о нем говорить не буду. Может быть, потому, что и сам не помню, что это был за сон. И вот однажды после этого невразумительного случая я опять-таки проснулся и увидел прямо перед собой потрепанную рукопись, безнадежно испачканную белым пометом перелетных птиц и грязно-голубой кровью. Пойми, дружок, то, что я проснулся во второй раз после первого «однажды», не значит, что я продолжал спать в том первом очень странном случае. Просто однажды я проснулся и на столе, испачканном чьим-то сальным взглядом и черной тушью, увидел перед собой то, что теперь перед собой видишь ты, мой бедный, бедный читатель. Было это уже после того, как я однажды, которое всегда приходит неожиданно, проснулся и увидел сон. Надеюсь, теперь понятно, почему ты «бедный-бедный» читатель? А ведь это только начало. Дальше будет вообще ой-ёй-ёй и ну и ну, и даже о-го-го, и боюсь, что, скорее всего, ай-яй-яй. Поэтому, пока не поздно, а кто знает, три часа ночи – это рано или поздно, и вообще, это ночь или утро, – захлопывай эту книгу и иди, иди отсюда, пока не поздно. Не скрывай зевоту, она оправданна, не обижайся, ты, наверное, хороший и очень умный, – это не для тебя.
Эй, а где же все?!! Кажется, все ушли, думаю, что на фронт. Какие умные, однако. Но ты-то остался, я знаю. Вот и молодец, вот и умница. А теперь вымой с мылом руки (свои, разумеется), закутывайся поуютней с головой в одеяло, затыкай уши ватой, закрывай глаза (свои, конечно) и слушай, слушай, слушай... Ну, так вот.
Я очень удивился, обнаружив этот текст. Не морщи лоб, мой дорогой друг, и не криви в высокомерной улыбке свои красивые губы, лучше съешь чего-нибудь или выпей. Я не буду врать, утверждая, что не знаю, откуда взялась эта рукопись, мне ее никто не подбрасывал. Я сам ее написал. Но все равно, увидев перед своим носом эту рукопись, – страшно озадачился и долго чесал затылок, надеюсь, свой. Почему? С таким же успехом об этом я могу спросить и тебя. Кто знает, может быть, когда-нибудь ты мне подробно объяснишь, для чего я все это пишу. А сейчас не спрашивай, не то уйдешь за подавляющим большинством без шапки в ночь холодную, как Королевский Повар. Да-да, тот самый, вышедший однажды без всякого повода, без шляпы и кальсон, в Бесконечную Зимнюю Ночь и прямым ходом вошедший в занудные школьные хрестоматии всего мира и так и не вернувшийся обратно. Поэтому спи и не перебивай.
Итак, в этом произведении нет ярких характеров, захватывающих событий и какой бы то ни было интриги. Переживать не за кого. В этой сказке нет центра – одни окраины, вознамерившиеся, правда, стать центром. Люди и животные, как наполовину родившиеся, наполовину приснившиеся тени. Если честно, читать эту сказку не стоит.
Но задумывались ли вы о том или о тех, кто проходит мимо вас в ракурсе бокового зрения, на границе временного поселения случайных прохожих и замкнутого пространства внутри траектории полета кем-то брошенного пустого спичечного коробка? Например, – вы стоите на троллейбусной остановке, курите, любимая девушка от вас ушла или, наоборот, вы от нее ушли, как некогда некоторые читатели ушли от внимательного чтения киргизского, финского или эвенкийского эпоса. Но подавляющее большинство прохожих о ваших делах, естественно, не догадывается и даже вас в упор не видит. И согласитесь: это не означает, что вас, ваших проблем или эвенкийского эпоса нет. Или во сне вы чудом избежали, а может быть, и не избежали смерти – в сновидении могут быть сомневающиеся в том, что вы живы? Вы чувствуете запах человека или его сигареты, когда, опаздывая на работу, вы проноситесь на бешеной скорости мимо троллейбусной остановки, на которой вчера стояли вы, а теперь там стоит кто-то другой? А у него, между прочим, творческий кризис, но вы не замечаете не только его смятения, но даже запах перегара не достигает ваших ноздрей. Стоял там кто-нибудь или нет? А вдруг это были вы или я? Существуем ли мы для них или они для нас? Вот так, а вы говорите!
Еще, должен честно признаться, – я заснул над этой рукописью от дикой скуки, которую она навевает. Читать ее не могу даже я, а вот написать почему-то смог. Книга, в которую никто не заглянет и которую никто никогда не прочитает, называется «Мертвецки скучная Книга». Представляете, каково пассажирам, которые внутри нее находятся! Мы не знаем ничего о жильцах вон того дома, но их книгу читают какие-то их дальние и близкие родственники, а про персонажей этой книги никто никогда не узнает, потому что читать это невозможно и, кажется, не нужно. Представьте себе: живет большая семья, про которую никто ничего не знает – ни милиция, ни продавцы, ни почтальоны, ни тиран король, ни соседи, ни дальние родственники. Представляете, какой класс! Делай что хочешь, безо всяких последствий со стороны, а вот изнутри начинается такое... Но какое нам с вами до этого дело?
Между тем эта сказка чудо как хороша. Попробуйте пересказать музыкальное произведение, и уверяю вас, вы попадете в такое же глупое и неприятное положение, в какое попала когда-то хорошая девушка Клара Курбе. Любой – красивый или, наоборот, кошмарный – сон словами не передать. Он будет далек как от действительности, так и от иллюзорности. Эта сказка – неудачный синтез балета, поэзии, музыки, неинтересного бреда, необоснованных претензий, уличного попрошайничества и не очень хорошо написанной прозы.
Если же вы все-таки решите прочитать нижеизложенное от начала до конца (от чувства признательности я даже перешел на «вы»), позвольте мне дать вам несколько бесполезных советов. Во-первых, если во время чтения вам захочется спать – спите (на то и рассчитано). Дело в том, что в сказке на протяжении многих лет одно время суток – ночь – и одно время года – зима, – поэтому спите спокойно, как жители Багдада. Во-вторых, если захочется есть или пить – ешьте и пейте (говорят, это полезно). И главное, никогда не теряйте надежду, что зима, как это ни печально, когда-нибудь закончится и жить станет не менее интересно, потому что этой весной я хочу растаять, как снеговик. Когда шел снег, смешные дети называли меня Дедом Морозом, и я дарил им подарки. Одинокий ребенок подарка не получил. Этой весной я хочу растаять, как снеговик. Mr Filling грустно прошел мимо. Любимая девочка, послушай: он ушел в туман. Стеклянный путь хрустел под его ногами хрустом февральского снега. Эй, Filling! Прошедшей зимой я был грустным Дедом Морозом, и одинокий ребенок подарка не получил. С Берингова моря ветер принес туман к моему дому на болоте. Я слышу за стеной шелест травы. Это уходят в туман дети весенних цветов. Любовь над крышами. Там бродяги, как звуки, несчитанные, нечесаные. Mr Filling с ними у костра. Он пьян и счастлив. Под моими ногами скрипит февральский снег. Этой весной я хочу растаять, как снеговик...
Вот такая история, блин. А знаете, кого я имею в виду, говоря «одинокий ребенок»? Сообщаю, только никому не говорите. Это вы. Ибо какой дурак будет читать эту галиматью, да еще в три часа ночи. А начинать ее читать надо именно в 3 часа 00 минут, иначе ничего не поймете.

28.11.01 15:37:44
Там где зимуют раки

“…Аплодисменты переросли в рёв. О чём он думал в этот момент? Один Бог знает. Дико смешная штука жизнь. Только почему так тихо?”
Кролик отложил газету и вопросительно посмотрел на Дика.
— Как удалось актёрам вытащить его из-под рояля, если перед этим они исчезли?
— Просто в этом ненормальном мире исчезает всё, — пожал плечами ёж. – Представляешь, бесповоротно – раз и навсегда. 
Он прижался носом к замёрзшему стеклу и, не глядя, нажал в магнитофоне кнопку “PLAY”.
— Знаете, что мне это напоминает? – послышался голос рака. – Начало. Начало пролога. 
— Пролога к чему?
— Ого…

ПРОЛОГ

За этот вечер Дикий Ёж Дик выкуривал уже восьмую пачку сигарет “Голуаз”. Он нервничал, хотя понимал, что причин для этого нет. Ёжик жил в большой норе, скрытой от посторонних глаз дико колючим дикорастущим кустарником. Единственное окно выглядывало из хитро переплетённых стеблей диких роз, как чудом уцелевший глаз чрезвычайно проницательного пирата-неудачника, прикинувшегося холмом среди вечно цветущих красных цветов. 
Весь вечер дикий ёжик слушал только Джон Ли Хукера.
Наконец, он встал с уютного дивана и подошёл к окну. На стекле дикий мороз рисовал замысловатые узоры.
— Ну вот, кажется, началось… Художник южно-портовый! 
Ёж распахнул окно и плюнул в быстро темнеющий морозный воздух. Во рту появилась дикая сухость.
— Чёрт, где же дверь?!!!
Дверь с грохотом распахнулась. На пороге, весело шевеля ушами, стоял Дикий Кролик Сигурд. Ёжик захлопнул окно и, не оборачиваясь, спросил:
— Что же происходит в этом мире? И почему так тихо?
Кролик упал со ступенек, докатился до стола и, стукнувшись лбом об его ножку, грустно сказал:
—Потому что десять тысяч дхарм пусты.
Ёж дёрнул носом и щелчком выстрелил в Сигурда потухшей сигаретой. Кролик увернулся и бычок, как всякий посторонний, молча пролетел мимо. Ёжик, однако, не расстроился, и даже не раздвоился по этому поводу. Плюхнувшись на диван, он снова закурил. Кролик присел у камина на пол.
— Дик, ты здесь совсем одичал.
— А сам-то, сам-то, — вяло огрызнулся ёж, — ворвался, как дикий носорог или ошалевший верблюд, даже не поздоровался. И вообще – когда обещал быть?
— В полночь, – виновато кивнул головой Сигурд.
— Вот, вот, а теперь посмотри на часы.
На часах, стоявших на каминной полке, было: 1 час, 22 минуты.
— Понимаешь, мешали разные посторонние: дикие птицы, чёрные предчувствия, серые мысли и ранее ликвидированные агенты Тибетской Разведки. Пока я гонял диких – серые куда-то исчезли, а чёрные завели туда, куда и Серого Вальгарда не заносило. Чудом добрался до тебя.
Кролик снял с плеча дорожную сумку и бросил на кресло. Громко щёлкнула клавиша магнитофона – кассета с “M-r Lucky” закончилась. Стало слышно, как снаружи домика воет ветер.
— Ну-с, сегодня ты, наконец, расскажешь мне какую-нибудь интересную историю? – спросил кролик.
— История эта началась очень давно, и как ни странно, до сих пор не закончилась, — сказал Дикий Ёжик и повернулся к нему спиной. На спине к иголкам прилипли жёлтые и красные листья.
— Давненько же ты не приводил себя в порядок – укоризненно покачал головой Сигурд – я же говорю: ты здесь совсем одичал.
Ёжик неожиданно рассердился.
— По-моему, ты не Сигурд, а Дуглас. Да, да, тот самый Дуглас. Кролик, не заметивший, что на листьях, прилипших к моей спине, нет ни капли синей и чёрной краски, может быть только Дугласом.
Кто такой этот Дуглас, мы с вами вряд ли когда-нибудь узнаем. Но, тем не менее, Дикий Кролик Сигурд насупился и превратился в Дикого Кролика Дугласа. Впрочем, особой разницы между ними лично я не заметил.
За окном послышались звуки расстроенной виолончели. Кролик взял из тёмно-синей пачки сигарету и прикурил от тлеющей головешки. 
— Слушай, Дик, какая же это история, если она ещё не закончилась? – растерянно спросил он.
— Истории никогда не заканчиваются, — усмехнулся ёж.
— Ага, пока все участники не умрут, — понимающе кивнул Дуглас и почему-то горько заплакал.
В дверь кто-то скрёбся. Друзья удивлённо переглянулись.
— Кто там? – спросил Дик.
— Это я, рак, – раздался из-за двери чей-то скрипучий голос.
— Тогда заходи, — нагло распорядился за хозяина Дикий Кролик.
Дверь приоткрылась, и в нору как-то боком вошёл, а вернее вполз, чёрный-чёрный рак. 
— Добрый вечер, — вежливо сказал он. – Можно у вас перезимовать?
— Конечно, — великодушно кивнул головой Дик, и, бросив на кролика задумчивый взгляд, грустно вздохнул.
— Эта ночь будет очень и очень длинной.
— Я прошу прощения, но запах диких роз привёл меня сюда, — сказал дикий рак и густо покраснел. 
— Проходите, не стесняйтесь, располагайтесь как вам удобно, — засуетился хозяин, обращаясь к раку, всё ещё стоявшему в дверях.
— Спасибо, тогда я залезу туда. – И рак клешнёй показал на тазик с водой, стоявший перед большим пыльным зеркалом у камина. Обычно в этом тазике ёжик умывался перед сном, но возражать не стал, обрадовавшись, что для нежданного ночного гостя нашлось достойное ложе.
— Я бы зимовал в реке, — вздохнул рак, — но я страшно боюсь диких греков. Знаете, они так и шныряют по берегу и, мало того, суют свои огромные корявые руки в воду, пытаясь схватить нас и, более того, обогреть. Заснуть невозможно. А тут ещё этот запах. 
Рак нервно пошевелил усами. Надо заметить, запах диких цветов, действительно густевший с каждой секундой, опровергая брюзгливое ворчание рака, незаметно погружал ёжика и его гостей в сладкий, но от этого не менее опасный сон. 
Дикая темнота проникла сквозь закрытые глаза внутрь Дикого Ёжика и закружилась там по часовой стрелке. Дикий Кролик пытался бороться со сном, но в конце концов зевнул, и бесцветная пустота, вращаясь, в отличие от темноты, против часовой стрелки, да ещё и по перпендикулярной относительно времени орбите, ворвалась в его сердце. В ушах Дикого Ежа стучал бубен юкагирского шамана.
Шаман сидел под скалой у костра на берегу Великого Северо-восточного Моря. А на скале, словно осенние листья, кружились Дикий Кролик Дуглас и Дикий Ёжик Дик. 

* * *
Дикий Ёжик открыл глаза и посмотрел в окно. За окном кружились снежинки. В голове закружились слова. Закружились в игрушках пружинки, во дворе закружилась трава. Закружились неясные чувства, закружилось коварство и зло. Закружилось в пространстве искусство, и наука, и ремесло. Закружились противные мухи, закружилась в полях конопля, закружились на кухнях старухи, закружилась планета Земля. Закружились в часах шестерёнки; закружились дрова на траве. Закружились четыре сестрёнки почему-то в моей голове…
И кружились всё быстрей президенты двух Корей, короли пяти Италий, семь бродяг из Португалии, девять хиппи из Литвы, обкурившихся травы, двадцать шесть гробовщиков и Борис Гребенщиков. Дикий Ёжик, ты врубись – закружилась даль и высь, закружилась близь и даль, закружился Блез Паскаль, Мой читатель, ты прикинь – закружились янь и инь. Как кружилась эта дрянь, эта инь и эта янь, невозможно описать. Закружилась чья-то мать. Чья-то мать и чья-то дочь. Закружилась эта ночь. А теперь, мой друг, представь: закружились сны и явь, закружился дикий бред, закружился мой портрет, закружилась голова и опять слова… слова…
Закружились скрипачи, дети, мысли, кирпичи, черти, ангелы, принцессы, прокуроры и процессы, почтальоны и врачи, книги, викинги, мечи. Всё кружилось и неслось по спирали вкривь и вкось. Пироги за сапогами, пацифисты за врагами, за тетрадкой – Эрих Фромм, всё кружится и вертится между явью и пером. Закружился дикий лес, как Паскаль, который Блез, я о нём упоминал, закружился Марк Шагал. Закружились галл и гунн, закружился полк драгун…
Дикий Ёжик открыл глаза и посмотрел в окно. За окном бушевала метель. Напротив Дика в плетёной качалке сидел Дикий Кролик Дуглас и, вытаращив глаза, громко пел свою, а может, мою песню. Он почему-то нервничал и явно ничего не понимал. 
Закружились комары, дамы, тряпки, топоры. Этой ночью в кабаре закружилась нота ре, а за ней, представь себе, закружилась нота бе. Закружился электрон, закружился царский трон. Закружился в книге миф, закружился в небе гриф, закружилась на ветру жизнь – собака… точка… RU…
Дикий Кролик открыл глаза и увидел камин. В камине пламя жадно пожирало берёзовые поленья и еловые дощечки с непонятными письменами. Дощечки с треском взрывались, порождая дикие фейерверки искр. В глазах рябило. Кролик с трудом оторвал взгляд от камина и, вскочив с плетёного кресла, чуть было не столкнулся с ежиком, кружившимся по пещере как колючее перекати-поле, занесённое сюда с бескрайних равнин Северо-западного Казахстана. Крепко закрыв глаза и подвывая, как дикий койот, Дикий Ёжик пел полночную песню.
Полночь в доме и лесу. Полночь в сумке и носу. Полночь в пиве и вине. Полночь в зайце и коне. Полночь в кролике и Шиве. Полночь в Смольном и Разливе. Полночь в Бресте и Кремле. Полночь в Варне и Орле. Полночь в Берне и Вудстоке, в Осло и Владивостоке. Полночь в букве, полночь в духе. Полночь в сердце, полночь в ухе. Полночь в камне и песке. Полночь в счастье и тоске. Полночь в небе и еде. Полночь даже в кое-где. Полночь в джазе, полночь в блюзе. Полночь в Ване, полночь в Мусе. Полночь в Майринке и Гёте. Полночь в беге и полётеПолночь в школе и на трассе. Полночь в Насте и Михассе. Полночь в Марте, Лизе, Тане. Полночь в Соне, Еве, Анне. И ещё, по крайней мере, полночь в Ире, Варе, Вере, Эле, Оле, Але, Уле. Полночь в скорости и пуле. Полночь даже, вот те раз, в сигаретах “Голуаз”. Полночь в клерке, полночь в банке. Полночь в хиппи, полночь в панке. Полночь в греке и реке. Полночь в раке и руке. Полночь в скерцо и хорале. Полночь в Кларе и коралле. Полночь в Карле и кларнете. Полночь в марле и лорнете. Полночь в Саше и шоссе. Полночь в саже и росе. Полночь в майке и носках. Полночь в почках и мозгах. Полночь в бочке и рассоле. Полночь в тачке и мозоли. Полночь в точке и дыре. Полночь в выдре и ведре. Полночь в тле и носороге. Полночь в дуре и пироге. Полночь в шее и ноге. Полночь в сладком пироге. Полночь в Чили и Корее. Полночь в чехе и еврее. Полночь в чихе и плевке. Полночь в швабре и совке. Полночь в дедушке и тёте, в электричке, самолёте, в Контролёре и свече; в бороде, усах, мече. Полночь в кресле и камине, динамите, бомбе, мине. Полночь в море и костре. Полночь в красном фонаре. Полночь в письмах и слезах. Полночь в звуках и часах…
Слышишь, как внутри у нас бьют часы двенадцать раз? Полночь, как сырая мгла, в норке ёжика легла. И, растёкшись по углам, НОЧЬ РАЗБИЛА ПОПОЛАМ!
Раз, два, три, четыре, пять, надо думать, надо спать. Сказка – ложь и хитрый трюк, добрым молодцам урюк. Сказка – бред, да в ней хард-рок, спи, читатель, как сурок.
ДЕТИ, БУДЬТЕ ЖЕ ЛЮДЬМИ! 
СПА-А-АТЬ!!!
МОЛЮСМУС ВАС ВОЗЬМИ!
Устало, опершись клешнями о край тазика, рак задумчиво смотрел в камин. В камине догорали страницы какой-то рукописи. 
— Как безжалостное время – только что произошедшие события, — подумал рак.
Кролик отошёл от окна. В голове нарастал низкий, тяжёлый гул. Громко тикал старый искореженный будильник. Холодный ветер, проникая сквозь щели в оконной раме, раскачивал тусклую лампочку без абажура, висевшую под низким потолком. Из-за этого тёмно-синие тени метались по жилищу Дикого Ежа, словно Билетные Контролёры в поисках мартовского зайца по салону пустого, как десять тысяч дхарм, троллейбуса. За окном кружились снежинки. 
Дикий Рак сладко зевнул и лёг на дно тазика. Случайно пробегавший мимо Дикий Лис заглянул в окно и, увидев вращающиеся глаза диких друзей, просто позеленел от ужаса. Не разбирая дороги, он бросился прочь из этого дикого места. Через пятнадцать тысяч лет его выловили у озера Мохаве какие-то дикие натуралисты и занесли в Красную Книгу под именем “Зелёный Лис”.
— Построив корабль, нельзя остановить войну, — сказал Дикий Ёж. 
В ночь с 26-го на 27-е декабря 1997-го года через дико густой, местами дико влажный лес, не разбирая дороги, бежал Дикий Кролик Дуглас. 
— Беги, кролик, беги. — Проворчал Дик и, рухнув на диван, моментально уснул. На его иголках шуршали осенние листья. Захлопнувшаяся дверь запахла ветром. Часы на каминной полке показывали 1 час 22 минуты. 
— А историю-то про Четвёртую Принцессу я ему так и не рассказал, – запоздало мелькнула в его мозгу случайная мысль. Недоумённо оглянувшись по сторонам, она неловко потопталась среди мирно дремлющих извилин и, не зная, что делать дальше, быстро ушла в подсознание и больше оттуда не появлялась. 
Музыка закончилась, и наступило утро. Ёж мчался на дикой скорости. Куда и зачем, не помнил. Он дико опаздывал.

ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ
Спектакля
“РОКОВОЕ КОЛЬЦО”
Хроника реальных событий
Литературно-художественный журнал
“Зелёная тройка” №2 26. XII. 1997 г.

— Чёрт, где же дверь?
Брунхильд молчала. Она сидела на полу и обижалась на всех. 
— Придурки!
Гуннар в отчаянии бился (именно бился, хотя это была Надя) головой о дверной косяк и не мог найти выход. Гудрун знала, что делать, но плюнула на всё, и стояла у доски злая, как ящерица. 
Класс был ярко освещён. Повсюду были разбросаны театральные костюмы и конфеты. Декорации качались от ветра. 

Атли крепко вцепился мне в руку. 
— Михасс, Михасс, мне кажется, я вижу сон. Это похоже на сон. 
Я решил его испугать.
— А это и есть сон. Причём не я снюсь тебе, а ты снишься мне, — я зловеще ухмыльнулся, — а может быть, мы снимся кому-то. Представляешь, что будет, если этот кто-то проснётся? Куда мы тогда попадём? Я не знаю.
— Михасс, я себя ущипнул и мне больно.
— Коля, сегодня кому-то снится, что ты себя щиплешь и тебе больно. Ему-то не больно.
Шутка, в которой содержалось слишком много опасных истин, затянулась. И я стал его успокаивать:
— Самое странное, мой дорогой мальчик, что мы с тобой никому не снимся – это и есть эта… как её там… “Явь”… А она гораздо более странная штука, чем сон.

Кримхильд сидела, обхватив голову руками.
— Провал, полный провал, — горько шептала она.
В провале было уютно, но сыро от пока ещё не хлынувших слёз.

ДО НАЧАЛА ПЕРВОГО АКТА ТРАГЕДИИ БЫЛО ЕЩЁ ДАЛЕКО.

* * *
Ёжик дико устал. Его дикция оставляла желать лучшего, но говорить было нечего, да и некому. Место было дикое… Было и прошло… Куда-то в бок…

Квартира Дикого Кролика не запиралась. Ёжик открыл дверь и шагнул внутрь. Кролика дома не было. Дик сел в ободранное кресло и поднял с пола какой-то журнал. Не успел он его открыть, как раздались аплодисменты. Дверь снова распахнулась, и в комнату влетел Дуглас.
— Десять тысяч лье, и все под водой! – радостно воскликнул он.
Вспыхнуло десять тысяч свечей, стало светло и страшно. Ёжик отложил в сторону журнал и рассеянно посмотрел на толстый том Диккенса, уже третий год пылившийся на подоконнике.
— Слушай, а что, дети действительно просыпаются по-настоящему? – спросил Кролик.
— Конечно же, нет, — мотнул головой ёж. – Когда взрослые (а почти все взрослые беспробудно спят) будят детей, то они просто перетаскивают их в свой сон. Ведь взрослые не могут допустить, чтобы дети оставались без присмотра.
— Мудрёно всё это, — кролик почесал задней лапой за ухом и широко зевнул. – А что это за история про принцесс?
— Ну, слушай, — сказал Дик и посмотрел в окно.
На улице шёл снег. На площадях возле ёлок толкались и щипались маленькие сумасшедшие. Раздавались аплодисменты, подарки, взрывы, выстрелы в упор и, конечно же, звуки Государственного Гимна. Всё проходило неспешно. Всё проходило… Экий дикий хоровод вокруг ёлки. Весёлый замкнутый круг.

Уважаемые пассажиры, покидая вагон нашего поезда, не забывайте, что вы нищи. 

Дикий Кролик открыл глаза, в голове шумело. 
—- Осторожно, двери закрываются. Следующая…
— Чёрт, где же дверь!
— СЗАДИ!!! – раздался неизвестно откуда чей-то громкий голос.

Дуглас и Дик выскочили в переулок. Двери захлопнулись. Где-то рядом звучал “Living Blues”. В Скатертном переулке стоял дикий холод. Снег шуршал, как падающие листья. Мысли водителя развевало по ветру. Среди извилин мелькали девичьи хвосты. Его настроение было ненормальным.
— А кто сказал “сзади”? – протирая лапками глаза, спросил ёжик.
Кролик пожал плечами 
– А чёрт его знает.
– Не чертыхайся! – сверкнул глазами Дик. – Не то он ещё что-нибудь такое скажет, что не…

* * *
Дикий Ёжик открыл глаза и, не успев толком проснуться, встал со своего дивана. В камине догорали последние угли, за окном выла метель. Часы на каминной полке показывали: 1 час 22 минуты. Дикий Кролик опять опаздывал. Обещал быть в полночь, да видно, опять гоняет палкой бесстыжих посторонних или заснул где-нибудь у Маленькой Музыкальной Школы. Ёжик зевнул, потянулся и открыл пачку сигарет “Голуаз”, уже восьмую с захода солнца.

* * *
— Ты про чёрта, что ли? Что он может сказать, чего мы не знаем? Тоже мне ума лопата, — фыркнул кролик и, обернувшись, остановился, как вкопанный. Ёжика рядом не было. Как сквозь землю провалился. Дуглас озадаченно почесал затылок. Город остался далеко позади, впереди чернел лес.
— Ладно, тогда я один без него зайду к нему в гости. Вдруг он почему-то дома… Уж полночь близится, а посторонних нет. Какая пурга, однако.
Ветер задувал колючие снежинки прямо ему в уши.

ТЫСЯЧА И ОДИН ВЕЧЕР

…Маленькая Муся, до этого спокойно сидевшая у меня на плечах, тревожно зашевелилась. Она взяла меня за уши и спросила шёпотом: 
— Почему так тихо вокруг? 
— Сегодня воскресенье, — ответил я. 
Переулок был почти пуст. Муся хитро улыбнулась.
— Воскресение Бога?
— Какая опасная девочка, — пронеслось у меня в голове. Впрочем, все девочки очень и очень опасны. 
Высоко в небе что-то мелькнуло…
Авсоний Децим Магн 
“Дневники, письма, воспоминания”
т. XXVII. Стр.122.

* * *

“ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ДХАРМ ПУСТЫ”. Нацарапал ёжик на замёрзшем стекле. За окном кружились снежинки.
— Какая пурга, — вздохнул Дик. 

После премьеры

Раздались аплодисменты. Милада шепнула: “Представь актёров”. И исчезла. Я растерялся. Некоторых я не знал даже по именам. В голове почему-то вертелись ноты, но вслух я их не произносил. Собрав всю волю в кулак, я поднял его высоко над головой и стал представлять.
— Саша! 
(В голове, как эхо, — до.)
Сигурд открыл глаза, пошевелил пластмассовым мечом, улыбнулся и исчез.
— Ира! (ре)
Брунхильд открыла глаза, легко выпрыгнула на сцену, гибко присела в реверансе и исчезла.
— Маша! (ми)
Хрупкая, но коварная Гудрун открыла глаза и исчезла в прозрачном воздухе.
— Настя! (фа)
Дракон Фафнир оторвалась от разговора с Гуннаром, тряхнула густой рыжей гривой, открыла глаза, высоко подпрыгнула и исчезла.
— Надя! (соль)
Гуннар оторвалась от интересного разговора с Фафниром (несмотря на то, что дракон только что исчез), подняла руку, открыла глаза и тоже исчезла.
— Эля! (ля)
Кримхильд величественно поклонилась зрителям, открыла глаза и, надо ли говорить, исчезла.
— Аля! (си)
Маленький король Гьюки выпрыгнула к краю сцены, как чёрт из табакерки, небрежно поклонилась, открыла глаза и, естественно, исчезла. 
— И (тут я сделал паузу), — Коля!!!
Великий Атли, дрожа от страха, спрятался под рояль. Актёры за ноги вытащили его оттуда и, подхватив на руки, потного от ужаса, красного от смущения поднесли к краю сцены. Аплодисменты переросли в рёв. Что он чувствовал и о чём думал в этот момент? Один Бог знает. Дико смешная штука жизнь. Только почему так тихо?
“Парадокс” Еженедельный Вестник 
Московского Института Хронологии Абсолютно Случайных Совпадений (МИХАСС) 
№12 1997 г.

Дикий Ёж достал трубу, и пронзительно томительная мелодия, переходящая в жутковатый вой, от которого Дикие Волки вновь обретали разум, казалось, потерянный навсегда, разорвала студёную тишину ещё не наступившей Бесконечной Зимней Ночи. Четвёртая Принцесса крутнулась на вертящимся стуле и пробежала тонкими пальцами по клавишам рояля. Контрабас в руках викинга-оборотня Рыжего Эрика запульсировал, как разбитое сердце старого тролля. Капитан Недостроенного Корабля Одноносый Пират Хэйки разродился барабанной дробью. Скрипки трёх принцесс диким снегопадом обрушились на бедного-бедного автора. Сто восьмая симфония нганасанского композитора и известного изобретателя пистолетов Макарова больно ударила читателя по голове.

ЧЕТВЁРТАЯ ПРИНЦЕССА

Часть первая
Осенние листья на зимнем ветру

Глава 2
Не всякий Случайный Прохожий Питер Пен или Чёрная тень Серого Вальгарда

И вот однажды (да-да, однажды, оно почти всегда приходит неожиданно) Четвёртая Принцесса каталась с дико высокой снежной горки. До Нового Года оставалось менее четырёх дней. Несмотря на то, что было уже далеко за полночь, возвращаться домой в родной замок девочка не спешила. Во-первых, всё равно никто не заметит, а во-вторых, съезжать с такой высоты очень здорово. Вокруг не было ни души, поэтому Сонечка удивилась, когда услышала у себя над головой мальчишеский смех. От неожиданности она потеряла равновесие и шлёпнулась на твёрдый, укатанный десятью тысячами санок, снег. Принцесса попыталась подняться, но опять упала и кувырком полетела вниз. Трах-тарарах! Она с треском врезалась в дико колючие кусты на дне оврага. Стая серых ворон с хриплым карканьем взлетела в ночное зимнее небо. Девочка открыла глаза и увидела перед собой незнакомого маленького мальчишку. Он стоял склонившись над ней и нагло ухмылялся. Соня вскочила на ноги.
— Ты кто?!!!
— Угадай с трёх раз, — расхохотался незнакомец.
— Вот ещё, очень мне надо, — фыркнула Четвёртая Принцесса, отряхиваясь от снега и потирая ушибленные места.
Мальчишка был одет странно. На нём были рваные джинсы с маленькими колокольчиками, на ногах деревянные башмаки с загнутыми носами, на теле короткая курточка, из-под которой виднелась грязная зелёная майка с изображением чёрного крюка, перечёркнутого красным косым крестом, а голову украшал дурацкий вязаный колпак с бубенчиком вместо помпона. Какого возраста он был - неизвестно, но ростом на полголовы ниже Сонечки, это точно.
— Тебе угадать так же слабо, как съехать с этой горки, — хмыкнул мальчик.
Надо ли говорить, что девочка дико разозлилась на обидные слова гадкого ночного наглеца. Но у неё всё-таки хватило сил сдержаться и не стукнуть его чем-нибудь тяжёлым, тем более что ничего тяжёлого под руками и ногами не было.
— За этот вечер я съехала с этой горки десять тысяч раз и ни разу не упала, пока кое-кто не заржал у меня над ухом, как дикий мустанг. Ещё скажи, что ты Питер Пен.
Малыш хлопнул себя по коленке.
— Смотри-ка, угадала! Меня здесь ещё помнят
— Ну-ну, тогда взлети, — язвительно улыбнулась принцесса.
Мальчик стрелой взлетел в чёрное беззвёздное небо. Девочка от удивления открыла рот. Сделав несколько кругов, маленький незнакомец приземлился рядом.
— Значит, Нетландия существует! — ахнула принцесса.
— Это у вас Нетландия, а у нас Даландия. Летим к нам.
— Если я полечу с тобой, мама-Королева, сестрёнки-принцессы, папа-Король, и даже Дикий Ёжик обо мне забудут, а я их люблю и не хочу этого, — вздохнула Четвёртая Принцесса, и её глаза наполнились слезами.
— Ага, очень ты им нужна! — неожиданно голос Питера Пена стал злым. — Король любит только собственные глупости. Королева вздохнёт с облегчением — забот меньше. Лиза занята своими уроками и правилами хорошего тона. Танечка променяла вашу дружбу на Королевство Довольно Смутной Истории и Недостроенный Корабль Капитана Хэйки, а Марта будет рада остаться наконец единственной Младшей Принцессой. Про Дикого Ежа вообще промолчу, он очень скоро будет занят только рассказом об одной недописанной сказке.
— Нет-нет, ты не прав, — протестуеще замахала руками бедная девочка. — Во-первых, Король часто советуется со мной, когда собирается устроить очередную проделку, а во-вторых, я всегда выручаю его из опасных ситуаций. Королева же часто говорит, что без меня она бы не справилась ни с Королём, ни с принцессами, ни с Замком. Лиза считает меня самой доброй и умной из сестёр, и без меня она давно бы сошла с ума. Таня — мой брат, вернее, сестра по оружию, просто у неё пока другие бои, а наша главная битва впереди. А Марта хоть и хитренькая, но без меня она заболеет от тоски, и даже Дик не сможет ей помочь — она не помнит дорогу к его пещере. Да и про Дикого Ежа я знаю больше, чем некоторые малыши из Ха-ха-халандии.
— Рассказывай сказки! Продирай глазки! Соня-засоня уснула на балконе, через десять тысяч лет соню съели кони! Да тебе просто слабо полететь со мной.

Противный мальчишка перепрыгнул через кусты, слепил из мокрого снега крепкий снежок и что есть силы запустил им в прекрасную, как десять тысяч ангелов, Четвёртую Принцессу. Снежок попал прямо в лицо бедной девочке. Из глаз брызнули искры, из разбитых губ потекла кровь, а в голове потемнело. А когда она услышала: «Ваш Король Максималист глупый, как последний глист, выпил водки восемь тонн, превратив страну в притон!», её нервы не выдержали, и слепая ярость ворвалась к ней внутрь. Вы когда-нибудь видели девочку в ярости? Нет, вы никогда не видели этого, иначе вас уже не было бы в живых. Питер Пен (если, конечно, это был он) моментально понял это. Он стремглав, не разбирая дороги, помчался вперёд и даже, кажется, забыл, что умеет летать. А девочка почти летела за ним, как дикий гепард. Справедливое желание переломать дерзкому незнакомцу, как минимум, позвоночник, придавало принцессе невиданные силы. Вокруг мелькали кусты, овраги, пустыри, багровые лабиринты окраин, центральные улицы, парки и скверы, величественные памятники Лао-Цзы, Кейту Ричардсу и ещё каким-то бродягам, бульвары и железнодорожные станции, а они всё неслись и неслись куда-то вперёд. И вот когда она уже почти схватила противного мальчишку, чтобы разорвать его на десять тысяч букв, он перемахнул через забор законсервированного 122 года назад завода стройматериалов. Соня прыгнула за ним. Мальчик первым подбежал к центральному входу недостроенного здания и скрылся за дверью из чистого золота. На двери чьей-то невинной кровью было написано: ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЁН. Одним ударом ноги принцесса разнесла дверь на куски и продолжила погоню. Её окутала тьма, но она бежала за эхом его шагов и остановилась только тогда, когда стукнулась лбом в какую-то новую дверь. Соня потянула её на себя и неожиданно оказалась в лондонском отделении связи с внешним и внутренним миром. Английские почтальоны, несмотря на то, что были абсолютно трезвы, крепко спали и почему-то горько плакали во сне. Девочку и саму потянуло в сон, но за окном мелькнуло лицо Питера Пена, и принцесса ринулась за ним. Выскочив из здания почты, Соня оказалась на остановке троллейбуса номер 15 у Триумфальной Арки имени Забытого Смычка Расстроенной Виолончели. В глубине переполненного троллейбуса она заметила знакомую фигуру мальчишки. В последний момент принцесса успела впрыгнуть в заднюю дверь, но пробраться к обидчику, к сожалению, не могла. Из-за десятков тысяч голов маленький мерзавец строил ей отвратительные рожи.
— Остановка Чёрные Ворота «Южного Порта». Осторожно, здесь вас могут убить. Следующая — кинотеатр, — раздался голос из репродуктора.

Питер Пен в мгновение ока оказался на улице. Принцесса продолжила преследование. Они мчались по грязным переулкам «Южного Порта». Тротуары и здания кривых улочек были выкрашены одним неумным писателем в кроваво-красный цвет. Она опять настигала несносного мальчишку, но поняла, что происходит что-то не то. Вдруг до неё дошло — не было слышно ни звона колокольчиков, ни звяканья бубенчика, да и сам так называемый Питер Пен бежал вдоль ядовито-алых бетонных стен какой-то разрушенной фабрики бесплотной чёрной тенью случайного прохожего в отвратительном длинном пальто. Впереди засверкали разноцветные огни кинотеатра имени Необоснованных Иллюзий Некоего Капитана Крюка. Мальчишка (пока мы будем называть его так) ворвался в фойе кинотеатра первым, пробежал мимо изумлённой билетёрши и уселся в центре первого ряда. Запыхавшаяся Соня уютно устроилась в соседнем кресле.
— Ну, слава товарищу Судзуки, успели, — шепнул почти ставший тенью самозванец.
— Ага, нам повезло, — кивнула девочка. Она достала из кармана длинной широкой юбки сушку и, уставившись в экран, стала её грызть. 
Пошли начальные титры: фильм назывался «Осенние листья на зимнем ветру». Принцесса повернулась к соседу и увидела вместо противного мальчишки неопрятного лысеющего старика в длинном чёрном плаще с капюшоном. Он был чёрен, как безлунная ночь, и бесплотен, как похмельный синдром имени Луначарского. На экране появился похожий на него старый викинг с пепельно-серым лицом. В одной руке он держал окровавленный меч, а в другой наручники из кожи то ли трицератопса, то ли восточноевропейского дракона. 
— Ну что, попалась, крошка!!! — донеслось с раскалённого добела экрана. — Ловко ты её заманил, — громовым голосом продолжал вещать неприятный старый бандит в скандинавской боевой одежде VIII века кайнозойской эры, эпохи голоцена. 
— Назначаю тебя Главной Тенью Серого Вальгарда.
— Ах так!!! — опять дико рассвирепев, закричала Четвёртая Принцесса. — Вот тебе, получай! — И стала рвать несчастную тень на мелкие клочки, запихивая их в карман своей великолепной юбки. Тень только жалобно попискивала. С экрана в зал выскочили два здоровенных чёрных гризли и набросились на девочку. Одного из них она мгновенно задушила, а второго успела серьёзно ранить. Свет погас, раздались аплодисменты, зрители стали расходиться по домам. Смертельно раненый медведь схватил принцессу за шею и уволок вглубь экрана.
Соня стояла перед Вальгардом, бесстрашно глядя ему прямо в пустые серые глаза. Гризли, притащивший её в этот замок, поспешно ретировался в неизвестном направлении.
— Где моя тень? — грозно спросил старый викинг.
— Здесь, — девочка похлопала по карману
— Ну и чёрт с ним, — махнул рукой Вальгард. — Найду новую, а ты посидишь в подвале, пока не объявится гонец от Менга. Есть ведомое и неведомое, а между ними звери.
Старый злодей умолк. Каменные плиты у ног принцессы раздвинулись, и Соня полетела в холодную пустоту подвала. Хлоп! Несчастная девочка упала на гранитный пол подвала, но отделалась шишкой на лбу. 
— Кто такой Менг? — успела подумать она, и потеряла сознание.

Глава 3
Одно безответственное любопытство и тысяча непредвиденных проблем

В тот вечер Король ввалился в Замок с очередным проходимцем. Им, как выяснилось в-последствии, (диком последствии) оказался не кто иной, как известный контрабандист Бывший Лётчик Вовка. Королева привыкла ко всему. Бросив беглый взгляд на Контрабандиста и даже не заглянув в его узкие, нагловато смеющиеся глаза, блестевшие из-под шапки чёрных волос, как небезызвестное в узких кругах окно Дикого Ёжика, Её Величество сразу почувствовала, что начинается смертельно опасная история. И пока Король и Контрабандист набивали трубки отменным гашишем – Королева на всякий случай резала хлеб для бутербродов не обычным кухонным ножом, а дико острым мачете.
К Замку не торопясь приближался зимний вечер. В Детских Покоях Старшая Принцесса Лиза прилежно делала свои уроки. Соня, на которую, как всегда, никто не обращал внимания, сидела на холодильнике и дремала, а за кухонным столом шла непринуждённая беседа, за которой никто, а точнее, почти никто, не заметил, что с прогулки вернулись принцессы Таня и Марта. 
Войдя в прихожую, Таня первой увидела на кухне лохматого худого человека в знаменитых джинсах со ста восемью заплатками. Он стоял к ней спиной, но Средняя Принцесса сразу узнала его. Она единственная из всей семьи кое-что слышала о Бывшем Лётчике. И пришла в полный восторг. Как известно, Танечка любила приключения. Марта толкнула сестрёнку локтем в бок и глазами показала на большую дорожную сумку, валявшуюся у входной двери. Не долго думая, девочки на цыпочках подошли к ней и открыли. 
-- Ой-ой-ой и ай-ай-ай! Как нехорошо и неприлично! – взмахнули руками и затрепетали крыльями их Ангелы-Хранители. Но, увы, дело сделано, и не в меру любопытные принцессы извлекли на свет дико странный меч в ножнах. Нельзя сказать, чтобы он был очень длинный, но назвать его коротким язык тоже не поворачивается. Лезвие было довольно широким. Рукоять была сделана в виде восьмирукого Шивы. На ножнах с одной стороны была рельефно изображена длинная лодка в форме полумесяца, в которой сидели: Эдвард Мунк, Кецалькоатль и Даниил Хармс с кружками пива в руках, а с другой – Дикий Еж, играющий на трубе Рыжему Эрику, Великому Викингу и немыслимому злодею, безмятежно спящему под новогодней ёлкой среди игрушек. На этой стороне ножен было написано: “Omnes vulnerant ultima necat”, а на другой – “Manu interpida”. 
Конечно, вы можете меня спросить: “Как же всё это там поместилось?” На что я вам смело отвечу: “А вот так!”
Затем девчонки вытащили из чужой сумки толстую старинную книгу в переплёте из грубой кожи. На обложке они с трудом прочитали наполовину стертую надпись: “Manet omnes una nox”. 
— Наверное, название, — шмыгнула носом почти Младшая Принцесса.
— Древнеэстонский, — с видом знатока важно кивнула Таня.
Принцессы открыли книгу и стали искать картинки. Картинок было много, и цветных, и черно-белых. Но долго им листать не пришлось – их моментально стало клонить в сон. Поэтому они быстро захлопнули её и небрежно бросили в дальний угол прихожей. Зато с мечом им так быстро расставаться не хотелось. Принцессы покосились на полуприкрытую дверь кухни, из-за которой доносились звуки лихой разбойничьей песни, и считая, что никем из взрослых они не замечены, тихо выскользнули во двор Королевского Замка. Им вслед метнулся хитрый, все понимающий взгляд Бывшего Лётчика.
Но, к их горькому разочарованию, двор был пуст. Не было ни Джимми Мориссона из 3-го “Q” (после аварии, в которую он попал с родителями, когда их “Шкода” столкнулась с “Линкольном” королевской семьи Навахо, он вообще редко появлялся на улице), ни Саши Сушкиной с 66-го шоссе, ни Хэйки, ни Иветты, ни Михасса, короче – никого. И тут мимо девчонок на бешеной скорости пронеслась их четвёртая сестрёнка Соня. Она гналась за какой-то неприятной, чёрной, как беззвёздная зимняя ночь, тенью. Размахивая древним мечом, как дикий вертолёт – лопастями, Средняя Принцесса Таня, а за ней и Марта, бросились на помощь своей по-настоящему младшей сестре. Хотя, если честно, помощь требовалась как раз бедной тени. Вслед за сестрёнкой они перепрыгнули через забор заброшенного завода стройматериалов и прошмыгнули в разрушенную Соней золотую дверь. Пронзительно яркий лунный свет на мгновение ослепил их. Когда зрение вернулось к ним, принцессы увидели, что находятся в Детских Покоях Королевского Замка, а в углу за маленьким письменным столом Старшая Принцесса Лиза прилежно делает свои уроки. 

На кухне было дико накурено. Королева открыла балконную дверь. Балкон и кухня были специально сделаны рядом, чтобы Король мог разговаривать с народом только после сытного обеда. Если же Его Величество случайно оставался голодным, то со злости нёс такую чепуху, что потом ему самому становилось стыдно, впрочем, как и его подданным. Они после столь неудачных речей своего короля тоже становились красными, как раки. И заезжие греки, изредка забредавшие в Вяйкелинн из пустого любопытства, машинально протягивали к ним свои большие, корявые руки. А прочие туристы принимали жителей Маленького Королевства за краснокожих и бессовестно пытались за пластмассовые бусы выменять у уличных торговцев великолепную чёрно-белую графику главы государства, коей Король занимался в свободное от дуракаваляния время. 
Ну так вот: как только Её Величество открыла дверь на балкон и выключила закипевший чайник, на улице повалил густой, дико мокрый снег, и Королева почувствовала дикое одиночество. Но она, как известно, была сильной женщиной, и поэтому быстро справилась со странной тревогой, накатившей, как ледяной северо-восточный ветер. Накинув на плечи тёплый платок, Королева села в глубокое старинное кресло и укрыла ноги пледом.
За большим овальным столом из красного дерева Король и Контрабандист резались в покер на костях. Его Величество проигрывал уже четвёртую свою картинку. Он был мрачен и зол. Бывший Лётчик веселился от души.
-- Ваше Величество, насколько я понимаю, это иллюстрации к сказке “Четвёртая Принцесса”?
-- Да уж… Ничего страшного, три года ждали – ещё подождут, — бодрился Монарх. – Мне что-нибудь такое изобразить – раз плюнуть.
-- Каре! – рассмеялся Вовка.
Её Величество, уткнувшись носом в колени, сладко дремала.
-- Чёрт, где же дверь?!!! – Двери распахнулись, и в Королевскую Кухню с шумом ворвался Королевский Повар.
-- Ваше Величество, вы опять были у плиты?!!! Это моё место!
— Старик, спокойно, — попытался остановить его Король. – Мы же этот самый… underground… и всё делаем сами. Не ломай концепт. – Он достал сигарету, закурил, выпустил изо рта кольцо пепельно-серого дыма и с тревогой посмотрел на проснувшуюся Королеву. Её Величество почувствовала дикую усталость. Она встала с кресла, взяла за ножку стул, доставшийся ей по наследству пятьсот сорок тысяч лет назад при странных обстоятельствах, и грохнула им об стол. Стул разлетелся на десять тысяч кусков.
-- Молчать, придурки!!!
Все замолчали. За окном выл дикий северо-восточный ветер.

Престарелый охотник с Ямала
Знал о жизни ежей очень мало.
Ну и что из того, 
Что не знал ничего,
Всё равно его скоро не стало,

— мрачно изрёк Бывший Лётчик.
— Это ты к чему? — насторожился Король.
— А к тому, что, построив корабль, нельзя остановить войну, — задумчиво ковыряясь в носу, ответил Вовка.
— Где-то я уже слышала эту фразу, — подумала Королева. Она открыла балкон и, вернувшись к плите, выключила только что вскипевший чайник. В кухне было дико накурено.

— Чёрт, где же дверь?!!! 
Дверь с грохотом распахнулась, и в Королевскую Кухню с шумом ворвался Королевский Повар.
— Ваше Величество, вы опять были у плиты?!!! Это моё место!
— Старик, спокойно, — попробовал остановить его Король. Мы же этот самый, как его…
Его Величество тряхнул головой и замолчал. По Королевской Кухне разлился горьковатый запах костра и позапрошлогодней листвы. На улице шёл снег.
— Что же происходит в этом мире, и почему так тихо? 
Сидевшие на кухне вздрогнули, открыли глаза и увидели Соню: положив подбородок на колени, девочка грустно смотрела в окно. За окном беззвучно падали синие и чёрные листья.
Сверкнула молния, прогремел гром, и дикий вой десяти тысяч бешеных верблюдов, вылетев из Детских Покоев, рассыпался по Замку тихим шумом дождя. 

Наступая друг другу на ноги, все высыпали в прихожую. Выскочивший первым Король больно стукнулся лбом о голову Генерала Тибетской Разведки, подло подслушивавшего под дверью их разговор. Оба упали на пол. Королева и Контрабандист помогли им подняться, а Королевский Повар Лавр Варфоломеев по кличке Жулик Карл аккуратно отряхнул и протянул Генералу его жёлтую шапочку. Её Величество стремительно распахнула двери в Детские Покои. Двери засверкали золотом. Детская Комната была пуста, как десять тысяч сами знаете чего. В дальнем углу за письменным столом сидела Старшая Принцесса Лиза и, ничего не замечая вокруг, прилежно делала свои уроки.
Посередине комнаты в пол был воткнут меч, мерцавший тусклым серебряным светом. Ножны валялись рядом. Одно окно было распахнуто настежь. За окном кружились снежинки. Громко тикали большие настенные часы. На них был 1 час 22 минуты. 
Средней Принцессы Тани и Почти Младшей Принцессы Марты нигде не было. Королева подошла к открытому окну, расправила огромные крылья и как была, в широкой длинной тёмно-коричневой юбке и в свободном чёрном свитере, вылетела в холодную беззвёздную ночь.
— Невероятно длинный, дико странный вечер уже на пороге, — торжественно произнёс Генерал.
Бывший Лётчик Контрабандист Вовка, прихватив сумку, тут же смылся из Замка, как старинное заклинание, начертанное недоразвитым мальчиком на песчаном берегу дико солёного океана необоснованных иллюзий, под волной вполне реальной тревоги. Жулик Карл, забыв, что он Королевский Повар Лавр Варфоломеев, неожиданно вспомнил об одном важном деле и исчез, словно его в этом мире никогда и не было. 
Четвёртая Принцесса, пройдя мимо застывших друг напротив друга Короля и Генерала – естественно, слишком занятых собой, чтобы её заметить, вошла в Детские Покои, выдернула меч и, вложив его в ножны, пристегнула к поясу. Накинув в прихожей на плечи тёплый пепельно-серый плащ, принцесса вышла из Замка в сторону дико дремучего, местами дико влажного леса.
— Какой странный сон про Питера Пена, Серого Вальгарда, электричку, ханты-мансийца и кинотеатр приснился мне, пока я дремала на холодильнике, — подумала девочка.
Две чёрные птицы поднялись с крыши Королевского Замка и полетели к “Южному Порту”. А в кармане её широкой юбки что-то протестующе пискнуло. 
В прихожей остались только Король и Генерал Тибетской Разведки. Они потирали ушибленные лбы и смотрели друг на друга с горькой обидой.
— Значит, ты за мной тоже шпионишь? — тихо буркнул Король.
— Во-первых, это у меня профессиональное заболевание, а во-вторых, начинается такая заваруха, что даже старым друзьям доверять нельзя.
Генерал похлопал Короля по плечу. Его Величество задумчиво тёр лоб вспотевшей от волнения ладонью.
— Неужели началось то, о чём ты говорил?
Генерал развёл руками. 
— Слушай, а ты случайно моих девчонок не видел?!!! — вспомнил, наконец, о принцессах многодетный, хотя и несколько рассеянный, отец. 
Напустив на себя важный вид, Генерал продекламировал:

Очень юная мисс из Непала
С Джомолунгмы случайно упала.
Восемь суток спустя
Я увидел дитя 
В Петербурге, средь шумного бала.

— Тоже мне Бывший Лётчик, — фыркнул Его Величество. — Что нас ждёт? 
— Нас ждёт Бесконечная Зимняя Ночь! — ответил Генерал.
Его Величество почувствовал чудовищную ответственность и дикое беспокойство за своих милых крошек. Он достал из потайного кармана мантии спрятанную от Королевы пятку маньчжурской травы и быстро выкурил её. Но ответственность была столь велика, а беспокойство так тяжело, что Король не выдержал этой тяжести, лёг под вешалку на полку для обуви и моментально уснул. А главный Тибетский разведчик заглянул на кухню, надеясь чем-нибудь перекусить. На кухне он с удивлением обнаружил Михасса, который, воровато оглядываясь, ел торт “Птичье Молоко” прямо из коробки. Холодильник был открыт. Генерал присел на диванчик и загрустил. На обеденном столе из красного дерева валялись брошенные впопыхах игральные кости. Высокопоставленный Тайный Агент Лхасы взял две из них и бросил. Выпало: 4-2.

Лиза закончила делать уроки и почувствовала, что дико замёрзла. Она подняла голову и огляделась. Несмотря на позднее время, Замок был пуст. Закрыв окно в Детской, Принцесса вышла в прихожую и увидела под вешалкой папу. Укутавшись в свою тёмно-синюю мантию с коричневым подбоем, как в одеяло, Его Величество, свернувшись калачиком, сладко спал у гардероба. Корона съехала ему на нос, руки были уютно сложены под щекой, а из-под мантии торчали две грязные пятки. Во сне он причмокивал и чему-то улыбался. 
Из кухни доносилось противное похрюкивание. Девочка испугалась. Кухонная дверь отворилась, и оттуда вышел Генерал Тибетской Разведки. Лиза брезгливо поморщилась – не любила она этой шпионской публики. Проходя мимо Принцессы, он наклонился к ней, заглянул в глаза и тихо сказал:
— Милая, представляешь – десять тысяч дхарм абсолютно пусты.
Генерал открыл входную дверь и, неожиданно поскользнувшись, полетел с дико высоких ступенек куда-то вниз, прямо в канализационный люк. Там его подхватили чьи-то сильные руки и унесли в неизвестном направлении. 
Король проснулся и попытался резко встать, но тут же присел. У него дико болела голова.
— Папа, что случилось? — тихо спросила Лиза.
— Кто-то похитил Таню и Марту, — мрачно сказал Его Величество. Он протянул принцессе тёплый синий плащ, и Лиза печально завернулась в него. Осторожно ступая босыми ногами по усыпанному синими и чёрными листьями снегу, Король и Старшая Принцесса шли по безлюдным улицам промёрзшей столицы. В городе было темно. Редкие красные фонари освещали пустые улицы, и только здание Королевского Театра светилось множеством разноцветных огней. У его чёрного хода сидела маленькая девочка Аля и, наигрывая печальную мелодию на старенькой скрипке, горько плакала. 
— Милая, что случилось? – спросила Лиза.
— Подлый Михасс не включил меня в эту сказку, — всхлипывая, объяснила Аля.
— Успокойся, пожалуйста, — проворчал Король. — Михасс своими рассказами о тебе и твоей сестре заполняет любое пустое место в разговоре. Ангелам не пролететь, стражникам не родиться.
— Ну ладно, — Аля быстро успокоилась и вытерла слёзы. — А вы куда?
— Не знаю, — пожал плечами Король и коротко рассказал Але, а заодно и Старшей Принцессе, что же произошло в Королевском Замке перед заходом солнца. 
— Я думаю, что надо посоветоваться с ближайшей подружкой Тани — Принцессой из Королевства Довольно Смутной Истории Иветтой. Она мудрая и к тому же, я слышала, занимается синей и оранжевой магией. Может быть, она поможет нам найти бедных сестрёнок, — сказала Лиза.
— Интересно, — неожиданно удивился Его Величество. — Сколько слышу об этом Королевстве, столько не могу узнать, где оно находится.
— К сожалению, я тоже, — потупила взгляд Старшая Принцесса.
— Я знаю!!! — весело подпрыгнула маленькая девочка Аля. — Королевство Довольно Смутной Истории врезается клином от побережья между герцогством Эстимаа и нашими территориями в районе “Южного Порта” и Тавискарона. Отсюда не очень далеко. По проспекту Тхиеу до улицы имени Карлоса Сантаны, потом направо и вниз к морю на Пирита, и по набережной на северо-восток — прямо-прямо. Дом номер 108 и есть столица Иветтиного Королевства.
— Ты нас туда проведёшь? — спросил у Али Король.
— Конечно, — кивнула головой девочка. И, взяв Его Величество и принцессу за руки, потащила их вперёд сквозь тёмные переулки притихшей столицы.

В “Таверне имени ОСТРОГО ЗРЕНИЯ ОЧЕНЬ ДИКОГО КРОЛИКА” Бывший Лётчик Контрабандист Вовка заглянул в центральную часть правого полушария головного мозга некоего Михасса и, отхлебнув пива, невнятно пробормотал: — КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

P. S. 
По дороге к “Южному Порту” шёл никому не известный уличный музыкант. Грустно посматривая по сторонам, он негромко напевал весёлую песенку.

О, Лиза, милая, послушай,
Что с миром вдруг произошло.
К нам силы зла ползут по суше,
И в море силы копит зло.
Мы сможем выкрутиться, если
На скалах разведут костры
Принцессы, что сейчас исчезли —
Две сумасшедшие сестры.
Над нами небо будет чистым.
Мы все пройдём сквозь кровь и боль.
И страшный меч Контрабандиста
Опять свою сыграет роль.
Одна из вас придёт на берег,
Рискуя юной головой.
И старый викинг, Рыжий Эрик,
С ней вступит в рукопашный бой.

Шум океана заглушил последние слова песни.

Продолжение >>