|
Павел Искра
Тропа тайкера ГЛАВА V. Великосветская жизнь Града. Только на обратном пути, в том же самом УАЗике, Данг понял, что никаких хитрых игр Вадим с ним не вел. Просто духи доложили ему о новоявленном полковнике, махом раскрутившем одно очень хитрое дело, и тот решил поближе познакомиться с Дангом. По всей видимости, Назаров и впрямь надеялся встретить своего земляка и союзника. "И что же сейчас писать в рапорте? - размышлял Данг. Если писать, что есть, Чачуа вправду пошлет войска, тогда-то и вспыхнет настоящий бунт. И будет очень много жертв. Ограничиться отпиской? Тогда тихий переворот. И пусть, наплевать. Но что писать-то? Ладно, Танаев - сумасшедший, всю эту кашу и заварил. Но у него три тысячи свидетелей." Данг очень устал, мозги совершенно отказывались работать над проблемой составления рапорта. В конце концов, он решил, что о том, что произошло до входа в Здание, он напишет всю правду, а в Здании он просто никого не нашел. И вообще, жуткое место это Здание, радуйтесь, что вообще выбрался. И что, если прикажут, он через пару дней снова туда пойдет, а сейчас устал смертельно. Бунтом там и не пахнет, а проблемами перевоплощения петухов пусть занимаются те аналитики, которые составили ему записки - это самое подходящее дело для них. Но само Здание, конечно, - факт интересный, тут нужны консультации ученых. У Данга уже появились кое-какие мысли, но надо проверить. Чачуа слушал Данга, и на его лице отражались самые противоречивые чувства. С одной стороны, он был рад, что никакого бунта нет, тишь да гладь, и из Здания этого Данг вернулся целым и невредимым. А с другой-то стороны, каковы его сотрудники, причем всех, кого ни возьми, надо гнать в шею. Да еще тот батальон жандармов куда-то пропал, пьянствуют небось до сих пор на ферме. Но если гнать всех, с кем же останется Чачуа? С одним лишь Дангом? Ах нет, еще Арамис ведь есть. "Все, Данг", - объявил министр, - "На два дня тебе выходной. Бери Арамиса для компании, и чтобы я вас здесь не видел. Пусть другие бездельники попашут. Кстати, я уже подписал платежные ведомости, зайди в кассу. Я там тебе сюрприз приготовил." Сюрприз оказался весьма приятным - денег хватало на целый месяц разгульной жизни. "Сегодня же пойду к "Сельме", - решил Данг, - А то не сегодня-завтра Назаров захватит власть, позакрывает еще все бордели, что тогда делать?" С женщинами Дангу не особо везло. Он не умел любить так, как любят земляне. Он был алайцем, а там все было просто - женщины были на положении служанок. Там никому в голову не приходило как-то ухаживать, говорить комплименты, дарить цветы и вести любовные игры. Пожив на Земле, Данг понимал, что был лишен чего-то главного, за что женщины любят мужчин. Конечно, у него были какие-то связи, но ничего особенного он в них не находил. Да и партнерши, видимо, тоже. В конце концов, он про-то махнул на них рукой и стал ходить к проституткам, благо в Москве эти салоны росли, как грибы после теплого дождя. Там девушки делали именно так, как он и хотел. А по поводу денег он ничуть не переживал, он уже понял, что расплачиваться с женщиной придется в любом случае - дорогими подарками, личным временем, а главное - своими нервными клетками. А с проститутками только деньгами, и что самое важное - заранее согласованной суммой. Данг уже вышел из министерства и ждал Арамиса у парадного входа. Этот парень на первый взгляд был и впрямь очень неглуп, а работает в Граде давно, интересно будет его послушать. Ага, вот и он. - Ну, здорово, разбойник, - пожав руку Дангу, засмеялся Арамис, - Так, вроде, тебя шеф кличет? Пошли. Я не стал вызывать машину, тут идти-то десять минут. Они неторопливым, прогулочным шагом направились к центру города, где было все чисто и опрятно, где располагались маленькие кафе и бары, театры и библиотеки, всевозможные мини-маркеты и очень приличного вида киоски с напитками и сигаретами. Там-то они и взяли по банке "Джин-Тоника" и решили немного посидеть на скамейке в тени деревьев Центрального бульвара. - Ты знаешь, пока ты ездил в зону, я все прикидывал, колдун ты или нет, - шутил Арамис, время от времени потягивая свой напиток. - Если бы ты раскрыл дело о Здании, тогда точно - колдун. - А сейчас? - в ответ улыбнулся Данг. - А сейчас - пятьдесят на пятьдесят, - снова засмеялся Арамис. Похоже, смех был естественным состоянием этого человека. - С "Падающими Звездами" ты ловко всем нос утер. И ведь главное сейчас все видят, как это просто. Да, кстати, - вдруг посерьезнел Арамис, один-то камушек уже прилетел. - Только один? - В том-то и фокус. Хорошо бы или все, или ни одного. А теперь "ботаники" головы ломают. - Какие ботаники? - Да ученые наши, кто же еще... - И много среди них действительно умных? - Трудно сказать. По мне, так вообще ни одного. Но мне трудно судить, может, они только в обычной жизни такие придурки, а в науке своей волокут... Что может, еще по баночке? Скоро солнце выключат тогда и рванем к "Сельме", а пока приятно тут посидеть. Данг ничего не имел против. Арамис уже через две минуты принес новый "Джин-Тоник". - Слушай, а ты сам видел "Падающие Звезды"? Данг, конечно, знал, что ответ будет отрицательным, ведь в его банке данных на Арамиса ничего не было, он просто хотел немного разговорить его на служебные темы. - Нет, мне такого не поручали. Да у меня и своих дел всегда хватало. И неинтересно мне все это было. - Совсем? - В конечном счете, да. Все эти чудеса, по-моему, - чистый блеф наставников. Сотворят какое-то чудо - и наблюдают за нашей реакцией. Сообразим или нет. А разгадка наверняка очень простая, - ну как со "Звездами". И Красное Здание - из той же серии. Но в Граде есть и действительно интересные дела. - Арахис замолчал и прикурил длинную сигарету от "Зиппо". Вот, например, это, - он показал Дангу свою зажигалку, - Откуда она здесь взялась? В Граде такого не производят, значит, с Земли, верно? А официальных поставок оттуда нет. Считается, что мы вообще наглухо отрезаны от нее. А в городе достаточно товаров явно земного происхождения - взять хотя бы нашу униформу - чистые "штаты", я-то в этом разбираюсь. - Сапожки и джинсы? - Вот-вот. Я пытался докопаться до сути. Версия о том, что люди продавали свои вещи, взятые с Земли через магазины, отпала моментально. Шли именно оптовые партии. Я стал раскручивать эти лавки. А как это делается на Земле, - выслеживаются финансовые платежки, верно? А здесь почти нет никакой банковской системы. Все идет через нал. Документация, конечно, ведется, но и здесь бардак еще тот, - махнул рукой Арамис. - В городе разве нет банка? - А, одно название. Там можно хранить денежки, но никаких перечислений со счета на счет ты провести не сможешь. - Здурово, - как бывший коммерсант, воскликнул Данг, - а как же собирают налоги? - А вот наша служба этим и занимается. - МВД? - Да, ее финотдел. Ему дают план, сколько он должен собрать денег, а если что останется сверх того, так никого не волнует. - Тепленькое местечко. - Да как сказать. Ребята, конечно, не бедствуют, но... Больших денег в городе нет. Тут вообще особо не разбогатеешь. По сравнению с тем миром, я имею в виду. Да и зачем тут нужны деньги? Крупной частной собственности здесь нет. Ну погуляешь ты от души, упакуешься всякими шмотками, даже магазин свой откроешь, - дальше-то что? Создать, скажем, сеть торговых точек и захватить монополию не получится, на этот счет есть весьма суровые законы. Приобрести завод - об этом и не мечтай. Производство вообще прерогатива государства. Кроме разве что домашних хлебопекарен. Никакого акционирования тоже не существует. На финансовой бирже опять же не поиграешь. В общем, тоска зеленая. - Так ты раскрутил тогда те магазины? - А, это... Им поставила товар фирма "Русский град", тому - "Астра", ей, в свою очередь, - "Интерсолар". В общем, было много всяких названий, и все они продавали друг другу одно и то же. И даже не по замкнутому кругу, а по совершенно беспорядочной схеме. - А в чем же смысл? Ведь фирма должна что-то наваривать. А большое число посредников может быть только в условиях полного экономического бардака. - Тут был даже не бардак. Бардак, скажем, был у нас в России в годы перестройки. А здесь полный хаос. Идет, скажем, товар через пятьдесят фирмочек. Или через сто. И все имеют прибыль. И приходит в конце концов в магазин. Они тоже, понятное дело, не в убытке. А конечная цена равна первоначальной! - Чушь какая-то, - не поверил Данг. - Да, полный бред. Я тогда ночи проводил с калькулятором в обнимку, все хотел разобраться, в чем тут суть. Отслеживал движение товаров на каждом этапе. И все закончилось полным пшиком. Икс плюс дельта эн равно икс - такая вот формула. Дельта - прибыль, эн - количество фирм, икс - цена. И ничто не равно нулю. - А как отнеслись к этому финансисты? - Прекрасно. Товары есть, налоги платят, что еще надо? Но это только один пример настоящих чудес. - Подожди, - перебил его Данг, - Эта твоя формула верна, если существует какое-то начальное икс. - А как же иначе? Каждый товар имеет свое первоначальное происхождение. - Так ведь ты так и не добрался до него? - Крутить финты эти бизнесмены лихо умеют, вот и не нашел. Была бы нормальная банковская система... - А ты мне дашь посмотреть схемы движения товаров? - В моем кабинете их полно валяется. Заходи, как время будет. Или вот еще пример. В некоторых случаях мне удавалось выйти на первых - как раз очень легко, тут-то была всегда одна цепочка. Но хозяева таких фирм утверждали, что товары им поставляют ихние наставники, якобы за особые заслуги. Все просто, как блин, и хрен чего докажешь. - А этого не может быть? - Да какие, сам посуди, у них могут быть заслуги? Были бы праведниками особыми, или даже наоборот, ворюгами невероятными - так нет, такие же, как все. А проверяем их на совесть, можешь поверить. - А они могли поставлять по заказу? - Нет, только строго определенный товар. И строго определенные партии. Один из них, кстати, и подарил мне этот "Зиппо". - А каков характер таких товаров? И было ли там что-нибудь из первой необходимости? - Тоже нет. Суверины, предметы роскоши. Модная одежда, безделушки. Или такой ширпотреб, что и даром никому не нужен. Меня, помню, поразил как-то склад, забитый противокомариными сетками - а здесь и комаров-то нет, и вообще никаких кровососущих. Бился я, бился, в конце концов надоело -пусть живут. Тем более, что налоги платят. А тут как-то занимались мы экономическим анализом всего Града... - И что? - Непрерывно возрастающий дефицит бюджета. А считали мы прямо со времен прихода к власти Гейгера. На Земле это бывает сплошь и рядом, но там существуют международные отношения. А здесь - чисто автономная страна. Но Гейгер не унывает - состояние казны не внушает опасений. А мы тогда выглядели, как полные идиоты. И вообще все вокруг довольны, и никто таких чудес замечать не хочет. Все это как бы стало естественным и весьма приятным для жизни. Я, конечно, тоже не против, но в Квебекском колледже я изучал экономику, хотя бы из чистого любопытства разобраться, в чем же тут дело. Друзья уже выпили где-то по половине второй по счету банки. "Джин-Тоник" уже начал немного действовать, создавая тот веселый настрой, который называют в народе "под шофэ". Когда еще можно говорить о серьезных проблемах, но обязательно с оттенком легкого юмора. - Ладно, хватит о делах. Давай я лучше анекдот расскажу: "Купил "новый русский" пирамиду Хеопса..." Дангу стоило больших трудов удержать в руках свою банку: на него вдруг напал совершенно дикий гомерический хохот. Со стороны, конечно, он казался полным идиотом, Арамис ведь только начал рассказывать анекдот. - Ты чего, уже "хи-хи" поймал? Да подожди ты так ржать-то, дай дорасскажу... Но Данг только махал на него левой рукой, а правой схватился за живот (все-таки сумев перед этим поставить банку рядом с собой на скамью). Он хохотал так минут пять, до спазмов в желудке, время от времени замолкая, а через секунду вновь зарождаясь новой порцией гомерического смеха. - Ну ты дал, Арамис, - еле отдышавшись, вымолвил Данг, - пирамиду... - Да ты что, анекдотов про "новых русских" не слышал? Ты же вроде из 96-го? - Слышал, конечно, - уже полностью овладев собой, пояснил Данг, просто твоя пирамида оказалась последним звеном в цепочке. - Чего-чего? - посерьезнел Арамис, - ты что-то опять придумал? - Да не хотел я ничего придумывать, я же на отдыхе. Просто мозг уже сам включается непроизвольно. Ты вот сказал: "икс плюс дельта эн равно икс", так эта формула у меня прямо перед глазами появилась. Видишь ли, в чем дело, в нашей разведшколе был курс высшей математики. Кореш мой тогдашний, Витька Макаров, здорово злился, какого черта нас по всей этой ахинее так круто гоняют. Этого тогда никто не понимал, да и я в том числе. Там ведь как - на оперативную учебу времени не хватает, голова просто пухла, а тут еще формулы Эйлера учи, и не просто учи, а докажи, что ты их понимаешь. Даже картины рисовать заставляли, мол, как ты видишь наглядно ту или иную теорему. Сейчас-то мне уже ясно, зачем это делали - формулы-то многие забылись, а умение нестандартно мыслить осталось. Кстати, хочешь маленький секрет, только ты никому, идет? - Заметано, - ответил Арамис. - Вот, скажем, работаю я над конкретным делом. Каким-нибудь хитро запутанным - с обычной точки зрения. А в голове сразу представляются математические модели данной ситуации. Причем они очень простые и наглядные - скажем, формула типа твоей, или геометрическая фигура, или там векторное построение - все просто, никакой зауми, просто ситуацию сразу видишь с другого бока. Вот и сейчас, увидел я твою формулу, да и подумал, при каких условиях она будет верна. На первый взгдял, ни при каких, ведь ничто не равно нулю. Но мысль вдруг забилась где-то рядом, я и напрягаться особо не хотел, чтобы поймать ее. А тут ты со своей пирамидой... - А она-то при чем? - Сам не знаю, скорее всего машинально сработала длинная ассоциативная цепочка, прослеживать ее я сейчас не хочу. Просто стало вдруг ясно, что она может быть верна лишь в том случае, если... - Данг хитро посмотрел на Арамиса. - Ну? - подался вперед тот. - Икс равен бесконечности. Арамис лишь секунду с застывшим лицом таращил глаза на Данга, потом громко щелкнул пальцами и захохотал ничуть не тише. - Ну ты разбойник... Ну уморил... Слушай, а ты сам анекдоты не сочиняешь? Только боюсь, это для особо умных анекдоты получатся. Это что же, моя "Зиппо" - бесценна? И "Левисы" наши с сапожками? И мы неограниченно богаты?! - теперь уже с Арамисом творилось то же самое, что и десять минут назад с Дангом. - Слушай... - отсмеявшись и встряхнув головой, Арамис вдруг спросил: А так, чисто из интереса, что там твоя математика говорит - такие миры могут существовать? - Конечно. Чисто абстрактно, я имею в виду. Там ведь вообще все, что только можно представить, существует. - Классно! - довольно потер ладони рук Арамис, - любая мечта, значит, может где-то сбыться. - Только надо заметить, - немного охладил его Данг, - что любая палка имеет два конца. Если представить себе, что мы живем именно в таком мире, то это может быть чревато... - Чем? - невольно напрягся Арамис. - Видишь ли, есть такая совершенно безумная теория, что бесконечность равна нулю. Все зависит от положения наблюдателя, внутри ты или снаружи. Да черт с ней, не хочу я влезать в эти дебри. А что касается такого гипотетического мира, то все эти бесценные вещи могут в любой момент исчезнуть. - Да? И мы что, можем в любой момент голыми остаться? - Тут, видишь ли, есть такое понятие - фантомное время. Оно имеет какой-то предел, может, и сотни лет, а может... Но ты не волнуйся, в нашем городе ничего подобного не происходило. - Знаешь чего? - забеспокоился вдруг Арамис, - сейчас все равно солнце выключат, пойдем-ка к "Сельме". Там, по крайней мере, голыми не страшно бyдет остаться, никто и внимания не обратит. А все-таки поосторожнее надо будет с этими земными товарами, черт его знает, в этом Граде все так запутано... Солнце выключили. И тут же, как по команде, разом вспыхнуло уличное освещение. Вид ночного города радовал глаз, - стилизованные под старину фонари вдоль тротуаров, рекламные огоньки на вывесках маленьких магазинчиков и кафе-баров - все это вполне походило на уютный городок в центре Европы. Друзья медленно пошли по ночным улицам. Арамис снова стал травить анекдоты, Данг слушал, смеялся, рассказывал в ответ свои, опять смеялся вместе с Арамисом - но при этом его не оставляла смутная тревога, что он упустил что-то невероятно важное. Имеющее жутко глобальное значение. Для него лично. Для Арамиса. И для всех жителей города. И для Горбовского. И вообще для всех без исключения обитателей космоса. Данг понимал, что был момент, когда он почти зацепил эту мысль, но его подсознание заставило мозг не принять очень страшную истину. Истину, при которой все встало бы на свои места, но мозг наверняка бы не выдержал такого чудовищного удара. И Данг просто сошел бы с ума, на этот раз окончательно. И тогда подсознание резко включило в нем гомерический хохот. Но эта мысль вполне могла вернуться обратно - тут уже был виноват аналитический склад ума Данга. И причем вернуться в самый неожиданный момент, когда Данг будет предельно расслаблен. И поэтому он приказывал себе быть готовым к ней в любую секунду, сожалея, что расслабиться до конца, увы, ему так и не суждено. *** Салон "Сельма" немного выделялся своими размерами среди окруживших его кафе и сувенирных лавок - наверное, его хозяйка получила режим наибольшего благоприятствования. Архитектура салоны была на уровне, а удачно сделанная внешняя реклама еще с улицы создавала настроение особого уюта. Весь вид фасада как бы говорил прохожему: зайди сюда, ты здесь всегда желанный гость, ты отдохнешь и расслабишься, все тревоги уйдут. Здесь отдыхают твои друзья, а если ты никого не знаешь, не беда, тебя все равно здесь любят, и всегда учтут все твои пожелания. Заплати, конечно, при входе, но неужели хороший вечер не стоит такой незначительной суммы? Незначительная сумма", однако, равнялась трети офицерской зарплаты Данга, если бы не премия, он бы еще подумал, а стоит ли сюда заходить. - Для членов клуба хорошие скидки, - заметил Арамис, - а если понравишься хозяйке... Кстати, вы еще не встречались? - по ходу движения вдруг резко остановился Арамис. - Нет. Я ничего не помню о ней. - Но она-то... - Время все перемалывает. К тому же, у нее Гейгер. - Да, это серьезно. Пошли. Расплатившись за билеты в маленьком холле (в стоимость входило пребывание в клубе хоть до утра, три коктейля по выбору и один половой акт с любой понравившейся девочкой, за все остальное надо платить отдельно), друзья прошли по короткому коридору, устланному красным ковром, и остались в гостиной салона. Народу было мало, всего двое мужчин, один совсем молодой, лет двадцати, другой чуть старше Данга. - О, Профессор и Философ. Сладкая парочка. Привет всем. Данг вопросительно взглянул в глаза Арамиса. - Чего смотришь? А, нет, они нормальные мужики. Нормальные мужики весело рассмеялись. - Представь нам своего друга, - попросил более молодой. - Данг, - с дружеской улыбкой он пожал им руки. - Тот самый? - удивленно вскинул вверх брови старший. - А в городе разве есть другой Данг? - в тон ему спросил Арамис, и повернувшись к нему, заметил: - Они оба любимчики у Сельмы, вот и тусуются здесь на халяву каждый вечер. А цены здесь дикие, скорее всего больше никто и не придет. Да оно и к лучшему, не люблю я больших компаний. - Колонок еще обещался зайти, - уточнил Профессор. - Вот это как раз здорово. Надеюсь, не напьется, как в прошлый раз, а то и спеть-то толком ничего не сможет. Садись, Данг. Девочки будут попозже, а пока попросим Профессора рассказать очередную байку. Данг уже успел оглядеться - комната была не очень большой, видно, что на большие тусовки тут никто не расчитыва. Оформлена она была в бирюзово-пурпурных тонах; мебель же была коричневой, как и стойка бара, за которой в окружении разнообразных бутылок стоял вышколенный официант. Когда вся компания разместилась за столиком рядом с баром, то он мгновенно подал новым гостям по бокалу "Мартини" и по тарелочке орешков. - Байку, говоришь, - задумчиво протянул Профессор, - я уж не знаю, что и рассказать, чтобы вам интересно было. Данг сам, наверное, такого понарассказать может, что все мои байки детским лепетом станут. - Расскажи им про Тайку, - предложил вдруг Философ. - Про Тайку... - чуть опустив голову, Профессор задумался, - Это не байка. Это только так выглядит. Если хотите, расскажу, может, Данг чего и подскажет. Только чур не смеяться, это для меня очень личное... - Даже и не думай, - совершенно неестественным для себя серьезным голосом заверил его Арамис, - Это я только с виду такой клоун, а в душе я серьезен, как директор похоронного бюро. Хмыкнув в ответ этой шутке, Профессор закурил сигарету и начал рассказ: - Это случилось давно, еще на том свете. Мы жили в Вербилках, такой маленький городок под Москвой, мне семь лет всего было. И вот - зима, мороз градусов тридцать, у меня двухсторонний плеврит. Температура сорок один и выше. И прямо так сразу - в один день. Мать вызвала "скорую", та пока приехала, пока довезла нас в Талдом, у нас ведь больницы не было. Я-то уже ничего не соображал, ничего не помню, как забирали, как ехали, а ехать туда километров двадцать пять. Мать потом говорила, что в приемном покое градусник показал сорок два, врачи молчали и сочувственно на нее смотрели. А я помню, что лежу я в реанимации один-одинешенек, и вдруг открывается дверь, и входит в палату девушка в белом халате. Чемоданчик еще у нее был, но не докторский, а типа черного дипломата. Подходит к моей кровати, садится и смотрит в глаза взглядом таким... - Так каким все-таки взглядом? - воспользовавшись паузой, спросил Философ. - Я все никак не пойму. Добрым? - Нет, не сказал бы. Хотя... Под словом "добрый" часто подразумевают "жалостливый", как у тех врачей, наверное. А тут никакой жалости. Злостью там или жестокостью тоже не пахло. Нет, не скажу... - Да продолжай ты, - махнул рукой Арамис. - Потом она достала из дипломата шприц, сделала мне укол в вену, и обмотала локоть правой руки клейкой лентой. - Это еще зачем? - Не знаю. Да и не простая это лента была. Ведь если так обмотать локоть, мешать же будет, кожа там преет, сгибать руку неудобно станет, верно? А тут ничего, я даже и не чувствовал эту ленту на руке. - А что девушка? - Взяла чемоданчик и ушла. А через два часа я был совершенно здоров. - Не может быть. - Это зафиксировано в моей истории болезни. Меня, правда, там еще неделю держали, собрали целый консилиум, профессор какой-то из Москвы приезжал. А я скакал по всем коридорам и этажам, и хотел найти ту девушку. Приставал к медсестрам, врачам - никто такую не знает. - Кстати, а как она выглядит? - Не могу описать. Помню только, что красивая, но как именно - нет, в самых общих чертах, конечно, но таких девушек много. А конкретно - все ускользает. Ну тогда-то я ее точно помнил, часами ее всем описывал - все только плечами пожимали. Мол, с такой температурой что угодно может привидеться, благодари Бога, что видение красавицей оказалось. Но выздоровление-то налицо. И выписали в конце концов. А когда меня забирали домой, от отца я узнал еще одну историю... - Профессор уже допил свой коктейль и взмахом руки потребовал следующий. - В то самое время, когда меня забирали в больницу, отец в рейсе был. Он ведь шоферил на грузовике, знать про мою болезнь не знал, и вез в Талдом какой-то груз из Москвы. Мороз был лютый, машин на дороге почти не было. И вдруг видит - лежит на обочине в снегу девушка, в одном летнем платье... - Та самая? - не удержался Арамис. - Да подожди, дай доскажу. Он остановил машину - подошел, она сама уже белая, как тот снег, может, уже замерзла. Отец отнес ее в кабину, раздел, растер спиртом - у него под сиденьем всегда было, видит - оживает. Он еще растирать. Она очнулась, ничуть не смутившись, одела это платьице, сказала "спасибо" и спросила, куда он едет. И когда узнала, что в Талдом, ответила, что как раз там живет. На вопрос, что с ней случилось, объяснила, что ждала автобус, кто-то на нее напал, оглушил, и больше ничего не помнит. И ничего особо не чувствует - видно, только раздели и все. И выглядела при этом уже совсем здоровой. Ну, отец дал ей свою телогрейку, в кабине все-таки холодно, довез до Талдома, спросил, не надо ли в больницу. Она сказала, что нет, вот как раз ее дом. Отдала телогрейку, еще раз поблагодарила и вышла из кабины. - А ты как раз тогда лежал в больнице? - Да, только отец-то это не знал. Сдал груз по накладной и уехал домой. А там никого. Соседи ему рассказали, он опять в Талдом. А я уже живой и здоровый. Но в тот день он мне ничего про это не рассказывал. Только потом... - Так все-таки это была та девушка? - повторил свой вопрос Арамис. - Мы тогда сравнивали их. Чем-то похожи, чем-то нет. Обе красивые. Но моя - длинноволосая шатенка, а у отца - блондинка с прической карэ. Но это ладно, некоторые парики несколько раз в день меняют. А цвет глаз - у моей зеленые, у той - небесно-голубые. А тогда ведь контактных линз не было. - Ты ее еще хоть раз видел? - спросил Данг. - Да... - помрачнел Профессор, - Как раз перу тем, как попасть сюда. Уже через много лет. Когда срочную служил, в автороте. Грузовик мне попался до того раздолбанный, день ездишь, день чинишь. От него вообще все на ходу отлетало. Еду я как-то по ночному городу - картошку, что ли, в часть вез. И на перекрестке глохнет мотор. Хорошо хоть ночь, никто не мешает. А я уже знаю, что это надолго. Не спеша вылез, поставил знак аварийной остановки, достал комплект ключей, переноску под открытым капотом пристроил - и стал вдумчиво ковыряться. Вижу - дело труба - подшипники на трамблере полетели,а менять не на что. Что делать? Идти пешком в часть? Все склады закрыты, в гаражах хрен кто что даст - там ведь все тащат друг у друга прямо из-под рук, а я еще молодой тогда был... Вдруг женский голос: "Довези до улицы Ленина". Я так же, не вылезая из-под капота, отвечаю, что конечно отвез бы, тем более по дороге, да вот машина теперь долго никуда не поедет. "Поедет" - это было сказано так уверенно, что у меня что-то екнуло внутри. И тут слышу - стук каблучка уже на подножке. Дверь открывается - да не моя, а та, для пассажира. Тут у меня уже все похолодело - дело было в том, что та дверь вообще снаружи не открывалась, кнопка была заклинена. Если, скажем, офицер со мной едет, я ему дверь изнутри открывал. Выбираюсь из-под капота, смотрю - она... - Ты же не помнишь, как она выглядит? - уточнил Арамис. - Верно. Но тогда я ее сразу узнал. Она и никакая другая. И сразу спокойно так стало, я сразу закрыл капот, убрал инструменты с треугольником на место и сел за руль. Завелась с пол-тыка. А она сидит, улыбается, как Джоконда. Глаза только серьезные. Довез я ее, конечно, куда просила. А по дороге она сказала, чтобы тридцатого числа я никуда не выезжал. Я зарекся, что перед этим загашусь куда угодно, хоть в санчасть, хоть на губу, хоть в наряд. Или в самоволку уйду. Но тут новая напасть - списали мою колымагу. И поручили возить начштаба полка на УАЗике. А тридцатого - тревога. А рота у нас самая блатная, все уже на плацу стоят, а водил из всех щелей выуживают. Потом их находят, и выясняется, что у кого бензин не заправлен, кто-то в ремонте, и так часа два. Офицеры орут, как резаные, солдаты в строю уже в полной боевой тихо матом нас кроют. Я было хотел куда-то спрятаться, да примчался в роту мой полкан, и погнал меня пинками через весь плац, в гараж. Я уже не соображал ничего. В общем, выдали в ночь. Мчимся, фары затушены - и вдруг откуда-то сбоку наш БТР... А потом я оказался здесь. - Н-да, история, - присвистнул Арамис, - А здесь ты ее не встретил? - Нет. - А тот полковник, он же был с тобой в машине? -на этот раз подал голос Данг. - Нет, полковника в Граде нет. - А Тайка - это так звали ту девушку? - Да, она сказала мне свое имя перед тем, как выйти на улице Ленина. Я-то всю дорогу ее об этом просил. - Она была русская? - Не знаю. Европейка - это уж точно. Хотя что-то в ней было восточное. - Хм... Я ведь тоже знал в свое время несколько таек, - вдруг усмехнулся Арамис. Было видно, что "Джин-Тоник" плюс мартини уже заметно вскружили ему голову. - Каких таек? - удивился Философ. - Да самых обычных. Из Таиланда. Есть такая славная страна в Юго-Восточной Азии. - Расскажи о них, - явно в надежде на чудо, попросил Профессор. - Да нет, таких чудес со мной не было. Зато были другие. Представляешь, летишь ты на самолете прямо из канадской зимы, часов так пятнадцать - и оказываешься в жарком лете. Градусов тридцать два, океан, пальмы, и море радостных лиц. Там вообше все такие веселые, как из сказки. А какие дворцы, какие шоу! Соскучиться там просто невозможно. Даже на минуту. Жизнь всюду бурлит круглые сутки напролет. Но об этом долго рассказывать. Главное же чудо, конечно, тайские девушки. Такие маленькие, стройные, грациозные. Заходишь в салон, и выбирай любую из ста, а там одна другой краше. Потом она отведет тебя в номер, вымоет полностью в ванне, затем на надувном матрасе натрет тебя маслом, и такой массаж своим телом сделает, в основном грудью и бедрами, что кажется, что помолодел лет на пятнадцать. Потом все это смоет и ведет в постель - а там уже массаж языком и всем, чем хочешь. Я там в одну просто влюбился. Она делала все это так, будто я был ее единственным и неповторимым. Мы несколько суток провели вместе, где только не побывали. Были даже мысли жениться на ней, да только смущало, что она азиатка, ну и... Сами понимаете. В общем, вернулся из отпуска, на работу, я там в налоговой полиции служил... И заарканила меня одна англо-американка. А я взял да и сдуру женился. Арамис замолчал и потянулся за сигаретой. - А ты разве не американец? - спросил его Профессор. - Я из Квебека, - многозначительно посмотрел на него Арамис. - Ладно, раз пошла такая пьянка - расскажу. Только это тоже личное. Сделав большой глоток коктейля прямо через край бокала, Арамис начал рассказывать. В его истории, правда, никаких чудес не было. С женой они жили поначалу неплохо, потом она спуталась с феминистками. Арамис получал хорошую зарплату, к тому же ему досталось наследство от отца - около полутора миллиона канадских долларов. Феминистки подговорили его жену подать на него в суд с целью отсудить большую часть денег, - якобы за то, что он ее изнасиловал, в Канаде такие процессы рассматриваются между супругами. Причем подготовлено все было четко - феминистки свое дело знали. В ответ Арамис просто набил ей морду, и так крепко, что она пару дней провалялась в больнице. Дело его было швах, брачного контракта он не составил, все улики явственно вырисовывались на лице его жены. "Как вы могли так избить женщину?" - вопрошала его судья, тоже феминистка. Он тогда ответил, что на женщину у него никогда бы рука не поднялась, но, по всей логике, феминисток за женщин считать нельзя, и что если они хотят быть равными во всем, то они должны признать равные права и в случае бития морд, а иначе какое же тут равенство? Даже судья ничего не смогла возразить. Но все равно она лишила Арамиса всего его состояния. Но когда она огласила приговор, Арамис лишь рассмеялся и заявил, что денег у него нет. Проверили банковский счет - и впрямь нет. А где? Ищите сами, если хотите. Дело запахло тюрьмой, и на долгий срок. И тут появился наставник. - И куда же ты дел деньги? - поинтересовался Философ. - Еще до решения суда перевел той тайке. Лат ее звали. Я ведь знал, чем дело кончится. - Все полтора миллиона?! - Ага. Чего мелочиться-то? Все пораженно замолчали. - Н-да, интересная история, - отметил Профессор, - Слушайте, тут вроде вечер рассказов пошел, может, по кругу? Ты как на это смотришь, Данг? Данг ответил, что ничего интересного, вне его служебный тайн, разумеется, с ним не происходило. К тому же, он помнит свою прошлую жизнь только до определенного момента. А дальше - провал. И вообще у него почти не было личного времени, разведка - дело серьезное, сами понимаете. Вот, может, Философ... Философ охотно рассказывал им про свою прошлую жизнь, причем с каким-то особым юмором. Он вообще смотрел на себя как бы со стороны, с хитрой усмешкой, ничуть не опасаясь быть в чем-то непонятым. Наверное, поэтому и получил такую кличку. Жизнь Философа на том свете до определенноео момента была вполне обычная, хотя и трудная. Окончив институт (что-то в области электроники), он по распределению попал в какой-то "ящик", кажется, в "Сапфир". Там он с удивлением обнаружил, что зарплата молодого инженера, мягко говоря, не совсем соответствует требованиям окружающей жизни. Тогда Горбачев только-только замелькал на экранах телевизоров, и мутил головы бедным россиянам своей антиалкогольной кампанией. Водкой Философ не интересовался, она ему была по фигу, но вот "тачки, шмотки из коттона..." ему только снились по ночам в сладких снах. И еще девочки. Пожалуй, сейчас Философ даже точно и не вспомнит, какая мечта была более сильной - получить сказочным образом миллион или оказаться в постели с девушкой. Да, он был девственником, и жутко комплексовал по этому поводу. Все его друзья-ровесники давно уже попереженились и развелись, а особо удачливые даже по три раза. И уж, конечно, ни для кого таких проблем просто не существовало. Иди на Арбат, в парк Горького, там девки табунами ходят, женихов ищут. И в основном лимитчицы, на москвичей особо падкие. А уж если ее в ресторан свести... Но у Философа ничего не получалось. Каждый вечер после работы шел он на свой промысел, в надежде, что встретит наконец-то, какую-нибудь одиноко стоящую с грустным взором, их глаза встретятся, они сразу поймут, что предназначены судьбой друг для друга. Но одиноких и грустных почему-то не попадалось. Девки предпочитали ходить табунами в буквальном смысле этого слова (ну в крайнем случае, по две), и вид у них был такой, какой обычно бывает у дворовых ватаг, идущих громить врагов на соседнюю улицу. Философ обходил таких метров за десять по окружности, и если бы ему под дулом пистолета приказали познакомиться хотя бы с одной из них, он так и остался бы стоять в ступоре. Он, конечно, пробовал ходить на "съём" и с друзьями, в таких случаях все у всех было о'кей, но опять же вне его участия. Все, кроме него, после таких знакомств, весело болтали друг с другом, уже прикидывая себе пару. От Философа же девки шарахались, как от чумного. Потом все куда-то разбредались, а он шел домой и долго рассматривал себя в зеркало, пытаясь понять, что тут не так. Вроде парень как парень, не Ален Делон, конечно, но и не урод. На морду покрасивше многих будет. И фигура нормальная, мышца накачана вполне прилично. Он принимал два раза в день душ, яростно вгрызался щеткой в свои безупречные зубы, завел целую коллекцию одеколонов и дезодорантов, но все это помогало не больше, чем мертвому припарки, и ночь ему даровала только темные восторги мастурбаций, со сладкими грезами в закрытых глазах. В конце концов он от кого-то услышал, что женщин в мужчинах интересуют лишь деньги. Это его страшно обрадовало, в таком случае две его самых светлых мечты соединялись в одно целое. Надо только нацелиться на деньги и работать, работать... Но где, простите, работать? У него в "ящике", как бы он ни работал, зарплата и квартальная премия оставались бы теми же самыми. А совмещать там не позволяли. И тогда он стал читать книги. В надежде на то, что такие мудрые, знаменитые и признанные всеми мастера словесности подскажут ему хоть какой-то выход из сложившейся ситуации. В книгах говорилось о несчастной любви (какой, к черту, несчастной, если любовь все же была!), о томных переживаниях, о совершенно непонятных ему беспокойствах и страданиях по поводу неизвестно чего, словом, обо всем, страшно далеким от темы. Тогда он перешел на детективы - там обычно пишут проще и конкретнее. Из них Философ узнал такие удивительные веши, что практически каждый начальник цеха, зав. складом и конечно же директор завода - ворюга, каких свет не видывал. О магазинах и оптовых базах и говорить нечего. Там вообще самые сливки общества собрались. Он тогда сильно сокрушался, что отказался от распределения в магазин "Электроника" товароведом - сейчас и проблем никаких бы не было. Но ничего страшного, в сущности, не произошло. На его заводе тоже ведь было, что украсть. Судя по книжкам, там тоже должна была оказаться хоть одна "отрыжка капитализма", давно опухшая от наворованных миллионов и безысходной тоски от навсегда потерянной надежды найти себе молодого, толкового преемника. Философ уже давно был на все готов, он буквально ел глазами любое начальство с немым криком: "Да вот же я! Не бойтесь, не выдам!", стараясь найти себе "крестного" покровителя. Но начальство почему-то в таких случаях шарахалось от него лишь немного более степенно, чем те же девки на бульварах. Перестройка уже шла полным ходом, уже появились первые кооперативы и ИЧП. Народу постепенно стали втолковывать, что хорошая зарплата вполне согласуется с принципами развитого социализма. Это была радостная новость, в электронике Философ соображал, и быстро оформил ИЧП по производству "антикомаринников". Продукция находила сбыт моментально: врубившись, что им предлагают, люди платили деньги заранее и терпеливо ждали своей очереди. ИЧП превратилось в кооператив, где Философ стал председателем, у него уже был целый штат персонала. Конечно, поначалу ему было боязно, ведь, судя по детективам уже нового времени, для того, чтобы пустить свою лодку в бурные волны бизнеса, было необходимо: 1. Являться "вором в законе" или, на худой конец, блатным авторитетом. Впрочем, срабатывал и другой, прямо противоположный вариант - оперативникам КГБ или МУРа тоже что-то светило. 2. Иметь в ближайших родственниках председателя райисполкома. 3. Уже наворовать к тому времени миллион, и лучше в зеленых. 4. Владеть всеми приемами каратэ, кунг-фу, бокса и самбо, а также стрелять из пистолета самую малость хуже Таманцева из знаменитого романа Богомолова. 5. Водить машину на уровне мастера спорта по ралли. Все остальные мелочи, типа знаний финансового дела, экономики, юриспруденции, а также простая житейская сметка были только желательными дополнениями к этим пяти безусловно необходимым требованиям к претенденту в "новые русские". Философ удрученно признавался в своем полном несоответствии любому из этих пунктов. Но желание пересилило страх. К тому же, из этих детективов выходило, что каждому мало-мальски заметному бизнесмену полагалась секретарша (кем было установлено такое правило, и к кому обращаться в случаях его злостных нарушений, там почему-то не было написано ничего). И она была просто обязана по своей должности выполнять любые прихоти своего босса. И хотя чисто по работе она ему была не нужна, он все же решил найти секретаршу исключительно для этих целей. Но и тут история повторялась один в один, как с бульварными девками. Претендентки на роль секретарш приходили к нему в подвал, где он арендовал помещение, и едва взглянув на него, тут же исчезали, ссылаясь на какие-то внезапно возникшие дела. В остальном все было тип-топ. Денежки капали бурным потоком, наподобие водопада "Мужские слезы"22 в городе Сочи, где Философ не преминул отдохнуть (опять все было без толку, несмотря на толстый "лопатник"). Рэкет его почему-то не тряс. Заходили, правда, пожарные, да еще из СЭС, которые, обозрев весь этот бардак в подвале (сваленные где попало платы, комплектующие, электронные блоки, поставленные друг на друга до потолка осциллографы и ампер-вольт- и прочие метры) через секунду заявляли о своем страстном желании закрыть эту лавочку немедленно. Но с ними Философ разобрался быстро, тем более, что особо никто и не наглел. Пару раз приходили какие-то мрачные узколобые типы, на них никто и внимания не обращал, посетители вечно болтались в подвале, и отвлекаться на кого постороннего не было и минуты. В конце концов они так и уходили, не врубившись, чем же здесь народ занимается. Самой последней каплей, переполнившей чашу терпения Философа, стал нашумевший в те годы фильм "Интердевочка". Этот фильм его просто потряс тем откровением, что в его родной Москве, оказывается, работают проститутки. И имея каких-то сто баксов в кармане, любой мог от души насладиться любой из пих. Статьи о жрицах любви появились и в прессе, судя по ним, улица Горького уже не вмещает в себя по ночам этих чудесных, доступных красавиц. Приняв душ и тщательно выбрившись, наодеколонившись "Пуазоном" так, что от него воротили носы проходящие мимо собаки, и надев свой лучший костюм, Философ в приподнятом боевом духе отправился на "Пушку". В нагрудном кармане пиджака лежали три "Франклина" - не так уж много для столь долгожданного, первого в жизни соития. Выйдя из такси и оказавшись у желанного памятника, он в растерянности озирался по сторонам - девок хватало с избытком, как и всегда, но кто же из них проститутки? На лбу ни у одной, к сожалению, соответствующих надписей не было. Одеты они были хоть и откровенно по-****ски, но так ведь пол-Москвы сейчас ходит. И что, вот так подойти и спросить: "Девушка, триста баксов устроит?" А если она здесь просто гуляет? Философ стоял, полагая в слабой надежде, что какая-нибудь путана опытным взглядом узнает в нем своего клиента, но конечно же он так и остался стоять в гордом одиночестве - даже все девки с пятачка постепенно куда-то исчезли. Тогда он побрел к центру, дошел до "Интура" и решил посетить ресторан. Его не хотели пускать, но один "франклин" разом решил все проблемы. Все, кроме одной, ради которой он здесь оказался. Он уже целый час сидел за маленьким, на двоих, столиком, вяло ковыряясь в салатах, и время от времени принимая все новые и новые порции водки, когда к нему, уже потерявшему всякую надежду, вдруг подошел официант: "Молодой человек, вы не против, если я подсажу к вам одну девушку?" Философу тогда показалось, что в ресторан через темные доселе окна забили лучи ярчайшего июньского солнца, у него появилось страстное желание облобызать этого официанта прямо на глазах у всей гуляющей публики, и подарить ему оставшиеся два "франклина". Но к счастью, он вовремя сообразил, что в данный момент у него больше нет денег, халдей и так получил с лихвой. И тут же, как гром среди ясного солнца, которое еще не успело померкнуть в глазах Философа, явилось второе чудо. Девушка, севшая напротив него за столик, как две капли воды походила на ту, которую он создал неудержимой фантазией в своих одиночных ночных экстазах. Натуральная блондинка, чуть вьющиеся льняные волосы падали на плечи, невинное личико и робкий взгляд васильковых глаз. Под скромной, но чистой и безупречно выглаженной блузкой угадывалась нежная, но упругая грудь. Никакой косметики и украшений, не считая тонкой серебряной цепочки на хрупкой шее и узкого колечка на мизинце правой руки. Девушка смущенным, прерывающимся от волнения голосом вымолвила Философу, что у нее совершенно нет денег, а она страшно голодна, и если он чем-то ее угостит, она станет признательна ему по гроб жизни. И что она никогда бы не пошла бы одна в ресторан, она раньше и думать об этом не могла, но случилось такое... - При этих словах девушка начинала плакать, потупив взор. Что там такое случилось, он так и не понял, но было ясно, что что-то страшное. И если бы это касалось только ее, она бы нашла способ покончить с жизнью, но есть еще мать, сестра и маленький братишка. И сегодня она одела все лучшее и пошла в Ресторан, в надежде, что с ней здесь обойдутся не очень жестоко. Философ поначалу не понял, что же могло спасти эту прелестную девушку, он поначалу вообразил, что на нее охотятся мафии всех без исключения стран мира. И когда она вдруг трагическим, полным безнадежной тоски и отчаяния голосом объяснила, что ей до утра надо где-то раздобыть сказочную по тем временам сумму- целых пятьсот рублей, Философ опять же не понял, о чем идет речь. В тот момент он только помотал уже вполне пьяной головой и позвал официанта, велел тащить сюда все самое лучшее, что можно найти на кухне. И только когда эта девушка стала робко, с какой-то опаской вкушать эти невиданные доселе яства, Философа осенило. Господи, за каких-то пятьсот рублей эта фея предлагает ему себя! Да видано ли такое?! Да если бы эта богиня попросила его фирму, да что там фирму - жизнь за ночь любви, он не раздумывал бы ни секунды. И тут его прорвало. Все повернулось на сто восемьдесят градусов: теперь уже он рассказывал ей о своих несчастьях, а девушка слушала его с широко раскрытыми глазами. И с чуть приоткрытым ртом. Он, совершенно уже не таясь (все-таки после целой бутылки), делился с ней воспоминаниями прошедших, полных серой тоски лет. Он рассказал и про походы на "Плешку", и про попытки нанять секретаршу, и про пустые хождения прошлым летом по городу Сочи. А в самом конце, не удержавшись, поведал о том, что почти каждую ночь встречался с ней в своих снах (конечно, ему еще хватило ума представить это в самых романтических вариациях). Она слушала его, не в силах вымолвить слова, слезы беззвучно катились по бледному от волнения лицу. Когда девушка обрела дар речи, то заявила, что решительно не понимает тех, к кому пытался тогда подойти Философ. И что если бы с ней вдруг захотел познакомиться такой мужчина, как он, она была бы на седьмом небе от счастья. Но он богат и красив, а она... Философ заявил, что это не имеет ровно никакого значения, что он уже любит ее больше всех остальных женщин на свете, и что если она хоть на минуту согласится подумать о том, чтобы разделить ним свою судьбу... Тут девушка подняла на него свои огромные, мокрые от слез глаза и просила простить ее за то, что просто не может в это поверить. В ответ же Философ стал умолять ее принять от него в знак дружеской и совершенно безвозмездной помощи пару "франклинов" - только за то, что он уже провел с ней этот чудный, совершенно неповторимый вечер здесь, за этим столиком в ресторане. Она робко отказывалась, что не может принять такой невероятно сказочной суммы, он же настаивал. Наконец, с недоумением и в то же время со светящимся от счастья лицом она положила деньги в карман своей блузки. Уже окончательно осмелев. Философ пригласил ее на танец, и она, представьте, не отказалась! А во время танца сама (!) поцеловала его. Тогда он еле удержался на ногах, пол уплывал куда-то в сторону, и вообще все было впервые в жизни. И уже окончательно потеряв рассудок, он вдруг твердым, уверенным голосом заявил, что она станет его женой. И по этому поводу они сейчас выпьют шампанского. Но что происходило в ресторане после того, как он сделал один глоток, он уже не мог знать. Потому что все провалилось в темноту. Сначала была одна темнота, затем вдруг появился какой-то мужчина. Вначале он выглядел как ходячее (нет, сидящее в кресле) олицетворение полного жизненного успеха. Определенно, иностранец, так как в те времена наши даже самые крутые бизнесмены о таком прикиде могли только мечтать. И он объяснил Философу, что ему Унемного не повезло в ресторане, что путанка немного не рассчитала дозы "клофелина". Что в принципе она и не хотела его травить, но все его излияния звучали, как дикий бред при гениальной актерской игре. И она его приняла за крайне ловкого афериста. И что человек, так легко сорящий деньгами, наверняка имеет целую пачку "Франклинов". Но не учла девочка поправки на выпитую водку - вот в чем беда. А сейчас Философ находится в некоем "преддверии" (чего конкретно - крутой "иностранец" так и не счел нужным пояснить), и что сейчас с ним делать, никто не знает. Он пока еще ничего не успел натворить - ни плохого, ни хорошего. Но что у него есть какой-то особый талант, который он исключительно по собственной лени так и не смог реализовать. И поэтому ему предлагается вторая попытка только в немного ином мире. И поскольку наставнику (так он представился) надоело смотреть на уникальнейшую озабоченность Философа по известному вопросу, то он снимает с того это проклятие. В новом, мало чем отличающемся от прежнего мире женщин у него будет в тех количествах и такого качества, что поводов для претензий никогда не окажется. - Разумеется, я согласился и оказался здесь. Наставник не обманул меня, - довольным голосом закончил свою "одиссею" Философ. Он рассказывал это настолько живым голосом, он даже не говорил, а играл, как актер, не один раз заставляя покатываться со смеху своих слушателей, а к концу этой пьесы вызывая скупую мужскую слезу у них же, что Данг, не удержавшись, заметил, что скорее всего Философ просто сочинил байку и рассказал ее от первого лица. Что ни один человек не может так непринужденно рассказывать о себе такие сокровенные вещи. Философ с ним согласился, признав, что раньше он помыслить бы о таком не смог. А сейчас ему все до лампочки, что он уже по сути умер и возродился, все это было в прошлой жизни, с ним и одновременно не с ним. И что смеяться над собой удовольствие доставляет даже большее, чем над другими. А он разрабатывает здесь свою философию, и если Дангу интересно, он расскажет ему о ее основных принципах. Данг ответил, что интересно, Философ только начал ему что-то втолковывать, как за их спинами вдруг раздался грудной, чуть манерный женский голос: - Здравствуйте, мальчики!
|