Яна Юзвак

зверЬ Человек

DOWNSHIFTING С ВОСЬМОГО ЭТАЖА

* * *

Бодрится человечек —
наскальное письмо.
А человечка лечит
не доктор, а вино.
А человеку прочат
посмертье или смерть.
А он, дурак, хохочет —
не хочет умереть!

* * *

Плакало моё платьюшко,
рыдали мои сапожки, —
по городу идёт чёрт с топором,
замысливает нехорошее.

А я ему — эй, ну что же ты?
Ведь это всё понарошку!
И если смотреть с высоты —
у всех копытца и рожки…

FATALITY MORTAL KOMBAT: ARMAGEDDON

Я фаталист — мне проще:
любить, натягивать чулки,
жонглировать хрустальными шарами,
спать, пить с друзьями под утро,
созерцать с похмелья собственный Армагеддон,
погружаться в нутро метрополитена,
ловить ртом его резиновые сквозняки, —
линия судьбы
постоянно
меняет
своё
направление,
как разболтанные колки.

* * *

помиловать нельзя казнить кукушку
жестокие таёжные часы
шепни часок-другой ещё на ушко
табак ещё и мелочи отсыпь

нас заиграли роли ралли movie
движение Коперник рок-звезда
ты мне, я ей, она ему, — кому вы
ещё должны рожденье передать?

ваш баланс менее одного доллара
аппарат абонента выключен
или находится вне зоны действия сети
что таращишь глаза? опускай свои очи долу
и катись по прямой черте и чертей кати

медальон белокаменный прорубь бетон наружка
мышка серая в кожице золотой
ни казнить, ни помиловать эту час-пик-кукушку
скорость шага секунда, более — моветон

закатать бы глаза буддийские недотрогам
наступить побольнее — гриндерсы, camelot
и в сердцах помянуть по матери Христа-Бога
большеглазого нашего, утреннего зело

увеличить ящик Yandex хуяндекс точка
удалить — уверен ли ты что хочешь
из программы этой вылететь в одиночку
не уверен, герой, тогда почему хохочешь?

переход на Таганско-бурую кольцевую
мать их матрица миссия заварушка
я тебя как прежде в саднящий висок целую
чтоб никто не знал о чучельнике с кукушкой

* * *

сердце кирпичом
беседы ни о чём
глаза 12:30
сказать и удалиться

только кто-то, разглядывая мою ладонь, сказал,
что у меня две линии жизни:
одна — длинная
другая — короткая

какая невинная самонадеянность!
какая острая нотка…

раненому солдату отнимают руку,
наливают водки
и отпускают жить

какие там, к лешему, линии?

сердце — приключение
волосы — растение
зрачки — минус два
не цифры — слова
имеют значение

БЛЮЗ ДЛЯ МЕХАНИЧЕСКОГО СОЛОВЬЯ

НИКУ РОК-Н-РОЛЛУ

дай мне медную монетку
золотую одолжи
как сидеть в железной клетке
мне, свинцовой, расскажи

и как ртутью льётся время
по серебряной скале…
я не верю, я не верю
гнёздам, свитым на земле!

ПЕРЕЗАГРУЗКА

Ctrl

Тёмная вода в твоих глазах,
сердце, поделённое на нельзя и можно,
ложью сшитое чрево, заполненное, как вокзал,
разъятое на имена, как творенье Божье.

Alt

Ты стоишь под куполом, стоишь под самим собой,
по сосудам жалко визжат слова-соловьи,
и высокое дерево, гнусавое, как гобой,
упадёт, разломится под тяжестью головы.

Del

Да чего же всё просто: задница, два соска,
на носителях памяти тонкое зеркало льда,
понимаешь язык bеаtbox, травяную природу ska —
«Парадокс, — говоришь. «Парадиз, — говоришь, —
когда?»

Паровоз пустить под откос и косяк взорвать,
потерявший тело своё, по душе не плачет.
И хохочет под нами ночью курва-кровать,
и хохочет над нами утром соседский мальчик.

В ОЖИДАНИИ МОНИКИ

Весь день расчищали снежные барханы,
сеяли соль,
потирали руки в предчувствии конца света.

К вечеру пошёл дождь и растопил
остатки зимней роскоши,
планы на воскресение,
все их труды.

Одно слово — дворники…

* * *

Ты меня на длинной дистанции рассмотри!
Поверни к свету, раком поставь,
с медицинским справочником сверяй,
ещё древние были пристрастны
к таинственной цифре «три» —
половинчатой вечности, к чёрному ходу в рай.

А ты ищешь ответ почему-то в моих глазах,
и движенья мои оттого турбулентно-злы…
Полетели с тобой туда, где живёт Аллах!
Прилетели с тобой туда, где жуют козлы.

Тебе всё б качель чугунную раскачать,
да пустить её солнышком бегать вокруг земли
и на трезвую голову в форточку закричать,
что тебя лунатики загребли.

Неужели такой замес и такой итог? —
На коротких дистанциях в вечности проку нет.
И по нервам твоим бежит электрический ток,
и глаза твои отражают нетварный свет.

***

АНАТОЛИЮ ГОЛОВАТЕНКО

я тебя уже оплакала как мертвеца
тень по лицу слеза с моего лица
и когда вдруг вылетит смерть твоя из ларца —
в небо вонзится рёбрами изразца

я тебе колыбельную, ты мне — быль
по сусекам лунным скребёшь пыльцу
прилетай на землю ласкать ковыль
сапоги изнашивать на плацу

и когда ты дойдёшь до границы льда
и шатаясь встанешь на край земли
ты увидишь: жизнь твоя — как вода
и по капле смерть твою увели

* * *

вероятность жизни равна нулю
пишем люблю
бесконечность в уме
когда я сплю без тебя — это значит, я просто сплю
голые цифры сна — и ничего взамен

* * *

кровать, кино
две зарубки на косяке
думай о дуре
помни о дураке

кино, кровать
ножечек в дерево
Господи, твою мать,
ну что мы делаем?

* * *

Говорили с ним о рае,
о небесных миндалях,
о любви друг другу врали
в кориандровых полях

Вдруг он встал на табуретку,
как носатый какаду,
и сказал: «С тобой я, детка,
и в аду не пропаду!»

* * *

непоправимо город голос
щеколда мокрая щека

ты смотришь на неё в последний раз
ты смотришь на неё в последний раз

медвежий глаз
таёжная река

* * *

Бедный мой болванчик бабушка —
танцующая голова:
едва слова, самаркандское золото — пахлава,
хворост воздушный, хруст азиатской земли,
конопельная лирика, физика конопли.

Но — пока ещё мы по эту сторону сна
отмечаем: эпоха ушла, закрыла веки тоска, —
каракурт паутину тянет с веретена:
обречённость кузнечика, будущность мотылька…

Круглый бассейн во дворе, арыки,
шипящий асбест,
пыльный Ташкент и прохладный Юнус-Абад…
На картах небесных — ты скажешь —
нет этих мест.
На небе — я слышала где-то — нет этих карт.

Память — предатель любви… Я кручу у виска
и не хочу забывать ароматы теней.
Эпоха ушла. Закрыла веки тоска.
Бедный болванчик небесный, помни о ней.

СONTEMPORARY ART: ПОХОРОНЫ ЛЮБВИ

Я помню, как ты хоронил нашу любовь —
с упорством сезонного маньяка.

Сначала прислал sms и напомнил мне, что прошло
ровно 9 дней
с момента
нашего
расставания.

Потом через полгода я получила от тебя
электронное письмо, в котором ты спрашивал,
как мне дышится на этом свете.
Кажется, я ответила, что — лучше, чем на том.

Годовщину ты весело отметил с друзьями —
и об этом знал весь город:
на главной площади, сырой от слёз
только что расставшихся любовников,
вы поставили памятник из розового мрамора
с жалкими датами жизни нашего романа
и даже установили чугунную ограду.

А сегодня я обнаружила в своём почтовом ящике
твоё фото:
симпатичный призрак с выразительным лицом.

Теперь скажи мне вот что:
как тебе живётся в сердце с мертвецом?

* * *

вышивать слова
зашивать рот
связывать руки

смотри не отрежь ему яйца, Марья Искусница!

* * *

Середина нулевых
жидкая похлёбка
на своих кривых двоих
ты шагаешь робко
и шатаешься едва
под удары бонга

только важные слова
как всегда у Бога

ИСТОРИЯ НА УЛИЦЕ ЧИСТÓВА

Пока меня здесь не было —
дом снесли, дом снесли,
землю выровняли белорусским бульдозером,
турецких строителей за шиворот приволокли…

Мне-то, казалось бы, что —
до этого странного дома?
У меня есть пальто,
бутылка кубинского рома.
К тому же дом был заброшен и проклят навечно —
двухэтажка,
построенная военнопленными немцами,
обычный сырой скворечник.

Но время от времени здесь, словно из-под земли,
возникал старый вонючий бомж,
ни на кого не похож,
ничем человечеству не пригож,
жёг костры на земляном полу,
стрелял у меня сигареты,
пережидал здесь московскую зиму,
переживал столичное лето…
А когда напивался, ловил прохожих
и кричал о мире,
который погряз в грехах,
о людях, в погоне за внешностью
растерявших внутренности — впопыхах.

Говорят, он успел превратиться в золу,
когда приехали пожарные
и увидели огненный столб,
уходящий в небо.

…Пока меня не было, пока меня не было
здесь, видимо, случилось чудо,
но люди так испугались, что —
этот дворец снесли,
турецких правителей приволокли,
и, кажется, всё забудут.

«МАНЕЖКА» В ПЕРЕСКАЗАХ

— Я загадал, что будет кто-нибудь из наших —
на баррикады лучше всем колхозом.
Когда мы с Серым заварили эту кашу,
наш друг как раз погиб от передоза.

— И, забирая воздух правым лёгким,
мы левым выдыхали лозунг бравый!
Сидят в тюрьме друзья — Зуфар и Лёвка.
…О времена, о мальчики, о нравы.

ВРЕМЯ — ОНО

…когда бы не было преград
и диаманты в сто карат
и волосы почти до пят
но перекрытия — бетон
а бисера двенадцать тонн
и ты иллюзией объят

Вот оно время твоё воочию: перечисляешь события, живёшь по понятиям, рифмуешь имена, запускаешь южный ветер в лёгкие, и только чужое сердце нарушает тишину, к которой тебя так ласково приучали мастера тихого часа, — смейся, прилежный ученик, пока сломанная указка покоится у ног Мастера.

Вот оно время твоё песочное: фаллос, фобиус, Фрейд… К чёрту Фрейда! Мама сказала, когда вырасту, у меня будет много таких.

Выходишь из дома с мыслями о летающих кирпичах.
Смотришь новости — и заучиваешь наизусть географию смерти. Заходишь в храм: сердце в золотом окладе, серебряная голова от ощущения бесконечности, — но что это за дрожь в ногах, на секундочку? Скрипит сустав ключом железным — и всё такое; пятки набиты сладкой ватой — детство твоё засахаренное. Неужели ты боишься смерти, лапонька? Нет, святоша, ты боишься жизни! Она, сука такая, тянет к тебе свои осьминожьи щупальца, а ты, как водится, не чмо, а мачо: достаёшь мачете и — хрясь по щупальцам, как в Голливуде!.. Говорят, младенцы видят ангелов просто так, с высоты своего нулевого возраста. А взрослые говорят, что там, где ангел, — есть крыло, где крыло — там перо, где перо — там подушка, где подушка — там постель, тёплая, как дыхание… Вот тебе и весь Фрейд. Смейся, холодненький, пока не оторвали с корнем.

Вот оно время твоё сверхточное: два человека встретились на площади Ярославского вокзала — на этом острове русской экзистенции. То были он и она и сентябрь с ними заодно, никакого тебе бабьего лета с жаренными на ветру листьями. Оба торопились на свидание, по колено в воде, по щиколотку в мазуте, задыхаясь собственным будущим, они бежали, чтобы успеть сказать друг другу: «Прощай».

Вот оно время, твоё высочество Человек. Она — мне сказали — счастлива. Она — сказал мне он — счастлива, — улыбался разбитыми губами Амура, чесал вшивую Пановью голову и, когда объявили мою электричку, попросил бутылку из-под пива. А ты, мой высокий друг, говоришь, что пиво — неблагородный напиток. Смейся!

* * *

купол цирка заснеженный дым луговой
без царя в рукаве самодур-колоброд
ни измором тебя, ни на кость насадить
мяса сдобную твердь выжимай из себя

на спидометре ночь минус два за плечом
ни о чём говоришь и молчишь ни о чём
ни о чуде тебе не хочу, ни мозги
полощу твои волосы соль от тоски

оттого что живые живучих живей
рукава-узломёты война напролёт
тишина-телогрейка кузнечик в траве
и за шиворот капает-капает мёд

* * *

как бы это выразить словами?
словно поцарапано лицо
город перегнулся впополаме
бросив на прохожего лассо

и бежишь собачкой тротуарной
отмечая собственную тень
нео в старомодном боливаре
воин со звездою набекрень

…в воздухе танцуют светотени
за угол красавица зашла
и сегодня был бы день рожденья
если б я вчера не умерла

* * *

полжизни приснится, пока переходишь дорогу
с три короба врёшь, что от водки тебе хорошо
и в поисках Бога отчаянно ходишь по блогам
и в поисках блага садишься в цветочный горшок

а там прорастаешь философом умалишённым
правдивый до чёртиков, трезвый как будто за руль
тебя поливают любовницы, сёстры и жёны
тебя называют фенóмен и в руки берут

какие-то дети чужие родные шалавы
с открытыми ртами — и всё норовят повредить
в цветенье моём не остави меня, Боже правый!
зелёный — приснилось — пора уже переходить

ВОСХОДЯЩИЙ НОНЕТ: ПОПЫТКА УСТОЙЧИВОЙ ФОРМЫ

                Там
               и сям
             балаган:
         бьёт барабан,
       бредёт караван,
      качает на горбах
   небо, пашет на волах
 землю, — но тебе не надо
такого пыльного расклада.

***

Место царя — на помойке!
Из интервью Владимира Весёлкина

Володе Весёлкину посвящается

Пчелиный яд, кровавый апельсин,
ты говоришь о выжженной пустыне,
о том, как катит сонный ассасин
врагов своих не головы, а дыни.

О том, что есть гашиш и океан,
внутриконтинентальные границы,
и как в метафизический капкан
ты падаешь, целуя наши лица.

Но — выжжена пустыня на плечах
или отравлен голос рок&роллом —
ты любишь нас, как прежде, сгоряча
и презираешь старые короны.

* * *

Обожгла горло о чужую песню.
«Неблагоразумно», — сказал доктор,
взял меня на прицел, включил зуммер
и — давай останавливать мгновение…

* * *

Вынь да положь им истину в формате mp3!
Чтобы звучала из четырёх колонок,
чтобы на коже лопались волдыри,
и у коровы священной мычал телёнок.

Я из пелёнок выросла так давно,
Боже мой, миленький, видишь ли, не успеваю
вволю напиться воды и залечь на дно
и через грани стеклянные выйти к…

Райскому яблоку негде упасть — на сваях
терем стоит, теремочек, Ноев ковчег.
Вот посмотри: я оттуда тебя забираю —
ну, а к тебе прилагаются тара и чек.

Вынь да положь! Ты кричишь, упираешься. —
Ладно.
Ладно тебе, не надышишься — ветер и снег.
Из каталога небесного тянет прохладой,
и говорит не животное, а человек.

БЕСТИАРИЙ-2012

Держи волков своих на привязи,
крути над темечком луну,
овца, — двуногая, капризная,
в пустыне пьющая слюну.

Отщёлкивай зубами семечки:
перерождение и прах, —
на небе ангелы и целочки,
и дед мой в пыльных орденах.

«Сухая» акварель

/1/

неуверенная в себе
с прыщавой душой
с жёстким чёрным волоском на бледном левом соске
каждое утро она повторяет злокачественные мантры
о любви и счастье
а вместо зеркала пользуется фотошопом
её nickname вФээСБуке – Derzkaya*****Krasavitsа
она в активном поиске
она менеджер по продажам
она сыграла несуществующую свадьбу на Таиланде
с реальным ублюдком из Строгино
она родила дочь-ангела, когда рванула Фукусима,
дала ей свою фамилию,
дала ей свои надежды,
дала ей зеркало

научила плакать, глядя на собственное отражение,

и отправила восвояси

/2/

потерялась в городе, в городе
вошла и не вышла
в колоде карт пьяный джокер
и подмосковные мыши

/3/

…в своих мечтах
героиня мать
многодетный дворец
по кускам собрать

не забыть раздеть
свои чувства скрыть
превратиться в землю

/4/

…ни времени ни места для любви
твоя невеста с именем собачьим
скулит, как сука, пялится в TV,
тебя не хочет кроме как иначе
ни времени ни места для любви…

***


Я – чепуха мироздания,
его нанонюанс,
гремящая черепная коробочка,
перенаселённая мёртвыми и живыми,
гремучая смесь одиночества
и очереди за Причастием,
погремушка в руках Азраила,
замочная скважина у Петра,
метаморфоза
от лика до рыла
и околесица,
и ветра…

Акростих Диме Шурави

До того иногда хочется уйти отсюда с тобой!
Может быть, Индия, Куба, ладно,
сойдёт для затравки Крым:
инжирную патоку утром слизывать с ложки,
читать по ночам Рембо,
толковать о том, что каждый из нас
друг от друга когда-то скрыл,
рисовать на загорелой спине прохожего
белый гитарный гриф,
играть на нём истово, как будто играешь
в последний раз...
Ю энд ми – это формула, точная,
словно коралловый риф.

Я и ты – это скорость ветра и слёзы от ветра
из наших глаз.
Кажется слишком лиричной рифмованная строка:
у меня в ней случается много серьёзности,
у тебя – фольклористский стёб.
Шелестит любая бумага в руках опытного игрока,
и карта идёт, и строка неподъёмно-легка,
но ты знаешь, малыш, до того иногда хочется
сказать словесной игре: stop,
уйти отсюда с тобой и смотреть на игру
из южного далека.

Нарды


Так ходят в Персии войска
(непобедимо войско!) –
передо мной лежит доска
нардического свойства.

Меня стращали: «Не играй!
Игра пуста, как тыква!»
Заброшу зары на Синай –
что скажешь мне, Владыко?

Что так испытывать судьбу
нелепо? Даже страшно?
Но страх для игрока – табу.
Перемещаю шашку.

***


Уберите клоуна – он грустный:
на щеке кровавая слеза.
Помяните Бёлля или Пруста
там, где виноградная лоза

пробивает каменную почву
и даёт отменное вино.
Уберите клоуна – он ночью
наливает мальчикам Pernod.

***


надоел самому себе:
нестяжателен, благолеп
любишь пыль на своём горбе
и котлетку на белый хлеб

улыбаешься зеркалам:
созерцателен и брюнет
завтра в стельку, сегодня в хлам,
а вчера – вообще тупой –

размечтался, что ты поэт
и ушёл навсегда в запой

***


Выхожу и – Боже правый! –
друг валяется в канаве
и кричит, поднявши ноги,
точно выросли рога:

– Я большой поэт от Бога –
мне свобода дорога!

***


Вот, говорят, участвуй в литературном процессе,
а, может, я сама как литературный процесс:
утром я в ужасе думаю о Дантесе,
ночью любовник приходит – ну, точно, Дантес!

***

мы с тобой одной породы
городов поводыри
даром не нужна свобода
слово смыслом одари

смыслу – слова коромысло
речи – воду ключаря
и уводят эти мысли
с городского пустыря


мы с тобою будем биться
до последней ДНК
антилопино копытце
падишахова рука

и пока эмир считает
золотые черепки
вели-Хлебников мечтает
мир отпотчевать с руки

кровяное крошево –
ничего хорошего

***


Сестричка, сестра-а-а…
Тащи-ка сюда свою милосердную задницу!
От боли случается приступ фантомной любви.
Ну как, ты скажи, эта боль у врачей называется?
Сестричка, сестра, по буквам её назови.



Колыбельная «Утешительная»


Если что-нибудь случится,
ты тогда не вой, волчица,
не рычи, бродячий пёс,
доводя дитя до слёз.

Выйди солнце из-за леса,
прокатись по улице,
рассмеши дурного беса,
что на детку хмурится.

Посмотри: на небе – птицы,
облака целуются…
Если что-нибудь случится –
всё равно забудется!

***

в поэтическом квартале
нас с тобою заверстали
в прозаической квартире
нам с тобою запретили

спать, петь, пить пьяное Пино Гри, заниматься любовью при свете дня, согреваться мечтами о мексиканской границе, играть в короткие нарды, думать вслух – длинна ли жизнь или не очень, смотреть полуденное кино о Борате, разговаривать с Богом, как с братом, есть перец чили на голодный желудок, любить негодяев и праведников, кривляться перед зеркалом и умирать со смеху, когда рождается новый человек.
Помнишь – на нас напялили колодки и сбросили в острое течение Дуная?

(рифмоплётка – тоже тётка
только не родная)

***

пламя языкастое
чучелко зимы
раньше жили кастами
а теперь
сами с усами
с длинными волосами
с длинными языками
со взведёнными колками
вспомни как плясали
жигу жигу жигу
не умирали
жили жили жили
и о морали не говорили
зелье варили
наносили на карту новые города
вам господин туда
вам госпожа сюда
так голосили
так прогоняли зиму
были красивы
ездили на лимузине
а теперь
пламя языкастое
чучелко зимы
мы с тобой опасные
уличные мы

ЮЖНЫЕ ТЕРРАСЫ



моё падение в июне
преображенье в сентябре
когда живёшь пуская слюни
и г?ре вознося горе

и долу идолов спуская
за руку приводя их в ад
ты осыпаешься кусками
Господнему единству рад

и просыпаешься в июне
и засыпаешь в сентябре
по-прежнему дурной и юный
по-прежнему пока в игре




1. Джалита-лайт

мой знакомый маленький мальчик
с ушами Будды и характером римского легионера

спросил однажды прохожего человека:

– Ты старый?

И человек опечалился.

– Значит, ты скоро умрёшь?

И человек обрадовался.


...Жестокие и праведные дети...


В Ялте была зима — и кому было дело
до видевших чудо?

***


чушь-чухонка – лишнее
выброси в помойку
дура тайны личности
топит в Дерекойке

ловит рыбку золотце
загадай желание
малолетке молодцы
открывают знание

а по небу душному
в коем-то сезоне
скачут души тучные
местных амазонок

***

Сука с рыжими глазами, оригами-ящерица,
воздушный змей, японские комиксы,
будда с ушами элефанта;

шрэк-1, шрэк-2 и шрэк-3, Иван-дурак,
мышка-норушка, репка, Репин, пинок под зад;

люди, забивающие людей;
животные, вскармливающие чужих детёнышей;
Сын Божий, сын человеческий;
сановник, похожий на чувство вины;
вино в образе беса,
вселившегося в твоего друга, твою подругу;
твой друг – ангел, твой ангел с крыльями ястреба;
НЛО, атакующие наши истребители;

смещённая точка отсчёта, смущённая блядь,
Точка с Борькой, харьковские химеры,
лунный календарь, новая жизнь для старых вещей,
винтажные персоны;

светские хроники, смерть праведника,
Братство Волка, голос Володарского,
синие экраны, белые воротнички, кодекс мести;

Камю, чума, отравленная Чёрная Курица,
свиной трип, триппер, гормоны, Гарлем, 2012-й год...

Как? Ты до сих пор не веришь в путешествие души?

Chee$e


всё в условных единицах
на витрине силикон
по стриту идёт девица
груди выставив на кон

и промеж её лопаток
два обглоданных крыла
не летайте, девки, в штаты
эта – первая была

***


Мне прочили:

голубые глаза
светлое будущее
и рыцаря на белом коне


Вот они, глаза реальности:

карие
затемнённое прошлое
был и рыцарь на «чёрной»


Эк меня Эль Греко расписал...

Триптих из кастоправского гонива

Андрею Полонскому

2. Мармурова щерь, или

Беседы с Ан Фань Цзы и другими хоккуистами

...вочеловечшася Господь
и было дело...

***

цвета снега сирень на моём столе
ветер войлок времени волка вой
нанесёт туманов с Чуфут-кале
седоватой мудрости и кривой

по следам зверей забегай вперёд
по зигзагу горному лисий лай
ветер времени войлоком дует в рот
волочёт челнок за Эски-сарай

ковыльё бумажное век ворчун
одолжи на пару кэмэ руля
я добраться засветло в степь хочу
там хохочет выпь и поёт земля

там плюёт на мудрость твою верблюд
с двоегорбой праздничной прямотой
время войлок тянет и ветер плут
с темнотою борется как святой

***

Дамиану

Не возбуждает:

сон, сок, соль, перец по вкусу,
волосы цвета луковой шелухи,
японское порно, сочинские бусы,
европейское полукино, собственные стихи.

Собственно:

к чему гадать на деревянных рунах?
И-цзин бумажный даёт, по крайней мере, надежду;
тешь себя, смертный, верой, любовью лунной
и закрывай от счастья слепые вежды.

Видимо, так:

солнце взойдёт на гору,
спит под горой облако круглощёкое;
рисовый рай – белый, беспечный, голый, –
знай себе счёт и циферблатом щёлкай.

***

У тебя есть время,
у него есть ты, –
на гранитном темени не растут цветы.

Размахни топориком,
брате милосердный, –
черепки да Йорики, Каины плюс Герды.

До чего же нелегка
просветления рука!

***

так беги же теперь от земли и её цветенья
от её многоглазых пещер и густых городов
пустоокая странница без человеческой тени
одинокая спутница жизни и северных льдов

Мамлеев +


ходит тело по земле
состоянье на нуле

ходит тело ходит тело

на горе Чуфут-кале
мы раздели это тело
разрубили и сожгли

мы искали душу в теле
но в золе её нашли

Экзистенция 3.0


Копи чужие знания,
сокровище моё,
двугорбое создание,
разумное жульё,

и повторяй доверчиво,
учёный попугай:
– Отдать мне Богу нечего! –
и с жёрдочки сигай.

3. Мраморные хай-буны

(Сказания о Яо и Сао,
или Пыль по дороге к Дому)

Наоборот

Однажды Яо Юй принесла мастеру Ан Фань Цзы зелёные щи.
– Хочешь мне понравиться? – спросил её Ан Фань и опустил глаза в тарелку.
– Хочу, чтобы вы мне нравились, – ответила Яо Юй и подняла глаза.

Так путник заботливо переворачивает песочные часы, когда в пустыне останавливается время.

БИЗНЕС ПО-РУССКИ

Своя рубаха
ближе к телу. Для дела
и твоя сойдёт

Не жди, не надейся, не проси

Яо Юй решила, что она поэт, и Ан Фань Цзы пригласил её в свою пещеру. В пещере на протяжении семи лет они хлопали в ладоши, лопали зелёные щи, приготовленные Яо Юй из крапивы и примулы, танцевали вприсядку и пели «Ой, да не вечер».

...Ан Фань Цзы так ни разу и не услышал от Яо Юй ни одного стихотворения. Зато какая у Ан Фань Цзы пещера!

СЕКС ПО ТЕЛЕФОНУ

Созерцай меня,
мой милый. Просто йога –
это вилы! Дзынь...

«Шью мозги»

Обычно в такую жару голова раскалывается на две части. Первая ищет справедливости. Вторая отчаянно желает её избежать – причём любыми известными человечеству путями.
В один из таких солнцеопасных дней Сао Цинь и Яо Юй возвращались по пыльной дороге с базара, где Сао Цинь справедливости ради (или, может быть, просто из гастрономических соображений) купил топор, а Яо Юй – прекрасный палантин, дабы прятаться в его просвечивающей паутине от зла, существующего в мире, исключительно благодаря добру.
Проходя мимо пересадочной станции с загадочным названием «Груша», Сао Цинь обратил внимание на одно, судя по всему, не первой свежести объявление.

ШЬЮ МОЗГИ! –

вопило объявление всеми своими буквами и смыслами.

Всю дорогу домой – а она была не так коротка, какой иногда кажется наша жизнь, – Сао Цинь и Яо Юй безудержно хохотали над человеческими фантазией, умениями и талантами, пока Сао Цинь не остановился, как вкопанный. Он пристально посмотрел в гематитовые глаза Яо Юй и произнес:
– Ты знаешь... На том объявлении... Ведь там был телефон.
– Правда? – Яо Юй поёжилась и от греха подальше накинула палантин на голову.
– Только, мне кажется, он не совсем актуален в наше время, – Сао Цинь иногда действовал на Яо Юй, как успокоительное.
– Так какой же там был указан номер? – только девичье любопытство могло заставить Яо Юй задать столь глупый вопрос.
– 666, – ответил Сао Цинь, и они продолжили свой путь к Дому.
«Если телефон зла не актуален теперь, – рассуждала Яо Юй по дороге к их с Сао Цинем хижине, – то само зло, возможно, тоже теряет свои силы в нашем мире. Тогда зачем мне этот прекрасный палантин, защищающий от зла?»
Придя домой, Яо Юй запрятала палантин на дно самого глубокого сундука. Это был типично девичий поступок – не выбросить прекрасную на фиг никому не нужную вещь, а спрятать её (вдруг пригодится), – но справедливый и в каком-то смысле отчаянный шаг.
...А из топора Сао Циня всё-таки сварили кашу, добавив в неё немного примулы с крапивой – для цвета, и любви – по вкусу.

ГАСТРОНОМИЯ СОКРОВЕННОГО

Это личное,
совсем неприличное –
тайна тайну ест

Звездопад

Как-то ночью Яо Юй вышла посмотреть, что принёс ей ветер, кроме сигаретного дыма, – и бледнее луны очнулась уже в их с Сао Цинем хижине.
– Сосуды, – заключил наблюдательный Сао Цинь и налил страдалице горячего чаю с чабрецом.
– Ветер, – произнёс Ан Фань Цзы, – в наших краях он сбивает с ног.
– Звёзды, – запротестовала Яо Юй и вспомнила детство.

ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ

Не пей водицу
из-под крана, козлёнок –
станешь человек

Рыбалка

Когда двое влюблённых, Яо Юй и Сао Цинь, только пришли к Великому Мастеру Дзэн Ан Фань Цзы, у него в пещере жили ещё два воина Духа – Да То и Серриссё. На самом деле то были христианские подвижики Дамиан и Серафим, волею собственного выбора последовательно примерявшие на себя все отражения Духа, существующие в мире, благодаря многообразию вероучений. Ан Фань Цзы ругал их за пустые метания и обзывал веромучителями, но очень любил обоих – каждого по-своему. Да То был чернобород и образован, Серриссё – белокур и смиренен. Оба радовали Господа и огорчали Его. Оба, влюблённые в жизнь, питали нежные чувства к влюблённым друг в друга Сао Цинь и Яо Юй. Но наша история о другом...

Сао Цинь, прибыв в великолепные владения Ан Фань Цзы заболел. Причём заболел он рыбалкой, а не каким-нибудь новомодным поросячьим гриппом. Сао Цинь задумал поймать 7-метровую Золотую Форель, которая водилась в Безводном Озере. По преданию, волшебная рыба спасёт человеков от уныния, загадочным образом свойственного бурному течению нашего времени. Как бы там ни было, Сао Цинь сам сообразил удочку, украсил её незамысловатой резьбой, придумал поплавок и, подскочив от звука будильника ни свет ни заря, отправился к Безводному Озеру.
Шёл проливной дождь, и Яо Юй уже стала волноваться: «Безводное Озеро, наверняка, наполнилось водой – какая может быть рыбалка?» – думала она и то и дело смотрела на часы, которым никогда не верила.
К вечеру появился Сао Цинь – весь мокрый от дождя, но страшно довольный.
– Ну?!! – подскочили к нему все обитатели пещеры.

И Сао Цинь торжественно продемонстрировал им абсолютно пустой садок.
– Ничего не поймал? – спросила Яо Юй сочувственно.
– Нет... Отпустил... – гордо произнес Сао Цинь.
– Ты отпустил Золотую Форель? – в недоумении переспросил Да То. – Ты отпустил волшебную рыбу, которая спасла бы мир от уныния и скуки?!
– А разве вам скучно жить? – Яо Юй встала на защиту своего возлюбленного.
– В конце концов, какой перевод продуктов! – заметил добросердечный Серриссё.
Сао Цинь растерянно улыбался: он вообще не любил слов, а особенно его пугали душеспасительные разговоры.
– Какая она? – спросил с воодушевлением Ан Фань Цзы.
– Бесконечная, – ответил Сао Цинь и лёг перед камином обсыхать. Да так и заснул.

...Так Воин Духа, встретившись лицом к лицу с вечностью, считает секунды до выстрела – между ударами сердца.

КОМИКСЫ ДЛЯ ВЕЧНОСТИ

Пришёл на землю
человек. На небе как
не улыбнуться?

4. «Вечно этот Воронцов...»

***

Саше Ц.

Неожиданно...
Ветер принёс больше, чем можно вынести
...из книг с вырванными листами
...из избы, оставленной прошлому веку
на растерзание
...из дешёвого кинозала

Сложно оставаться мизантропом,
глядя на мертвецки пьяное море –
Нет-нет да пробьёт на «да»
Отвечай человеку с глазами
Отвечай человеку с костью в горле
Отвечай человеку с правом собственности на жизнь
Да... И ветер. О нём я уже сказала
Неожиданно...

Это потому что ты со мной

***

пить, петь, Будду почитать за чудо,
потому что есть и другие пророки нашего века
Рэмбо, Рокки, их млечные реки,
полный бред Пит, Индиана Джонс, выдуманные греки

…к тому же начало положило слово
имам и маму положить готовый
за зло за слово и на лопатки
а с мамы, знаешь ли, взятки гладки

ну, Иудея, ну, гетто в Польше –
кто обещал, что не будет больше?
белое небо, больное чудо,
чур меня, манна, и чур, Иуда

Ты обещал мне, что будет просто:
рысь, рысаки, дикий остров, ГОСТы
гости на этой земле погостом
гады, гаремы и Холокосты

Ты обещал им, имам, и март,
может быть, водки, воли, варенья.
но на дворе, бля, имам, поп-арт,
жопами дышат, бля, на дворе, бля.

я слышала:

«ты обещал мне, блин,

не курить,

не глазеть на куриц со стрингами в жопе
ты обещал Таиланд и Крит,
и на Восьмое – электрошокер»

я говорила:

рифма – что курдистанская курва:
сражается за потерянный мир
урвать бы потерю тебе у курдов,
урвать бы у мира тебе, эмир...

Провинциада

Провинциальный ад: все знают друг друга в лицо
большинство видели друг у друга как минимум
голые жопы
меньшинство вожделеет о потере невинности – секта!
«Хранишь ли ты себя для Бога?» – спрашивает
серебряный священник,
и лицо твоё становится мертвенно-медным
вот-вот, потерпи, моя девочка Леда,
настанет священное лето
чего тебе стоит остаться по-зимнему чистой?
«Всегда был рабом, –
мудрец говорит мне пещерный, –
рабом и остался, наверное. Hasta la vista!»

Там, куда устремляется музыка, может быть, лучше
там, куда капают слёзы, может быть, тише
терпи, ты же мальчик,
и жизнь – это больше, чем крыша,
которую ты – так легко – потерял в Кандагаре.
Может быть, ветер тебя окаянный утешит –
береговой. Посмотри, как сменяются волны.
Там, откуда приходят небесные силы,
слабые гибнут. И боли там больше, чем воли.

«Почему всё так?» – спрашиваешь меня,
листая Playboy 86-го года.
«Не знаю, – отвечаю, – мода была такая,
такая была мода».
А там такие антисиликоновые блонди
с чёрными бровями а ля эко...
А вот ещё коробка от диска «Порно начала XX века».
«Где содержимое?» – спрашиваешь.
«Не знаю, – отвечаю, – мода теперь такая:
отделять содержание от формы».

Сорокин-белобокин
остриг себе лобок
Сорокин-белобокин
без этого б не смог

...А на южных террасах Воронцовского парка
земляничные деревья обстреливают проходимцев,
приехавших в Крым
переждать эпидемию гриппа H1N1 –

сладкая ягодная кровь, какая ты всё-таки наивная,
тут такую свинью подложили!

***

море ртути море ртуть
иероглиф смерти
ты меня не позабудь
завернуть в конвертик

и ребром стоит вопрос
иероглиф жизни
у меня копна волос
у тебя харизма

…........................
…........................
иероглиф бытия
не выходит ни хуя

История одна


1)

я не виновата
вата-вата в ушах
перерезал киловатты
бородатый падишах
перевидел, перечу…
вот как я его хочу


Завертелся Шурави
бешеным батманом:
– У поэтов нет любви,
есть одни романы!


2)


я не рассчитала
тала-тала вода
я с тобой её глотала
оказалось ерунда
огляделась, огляну...
объявила всем войну

Я приподнимаю бровь,
говорю расхожее:
– У поэтов есть любовь,
только очень сложная!

Приблизительно такая,
говорю, не понукая:
ты поэт и я поэт –
сделай утром мне минет…


3)

Кто стоит на перевале –
горка вверх и горка вниз:
счастье не перековали
Ялта-Ялта-Симеиз.
Кто любовен, как роман.

Победите-ка обман!

Продолжение >>